Забытые имена русских путешественников: Федор Васильевич Каржавин - «Русский Кристофор Колумбус». к 275-летию со дня рождения

«Я считаю себя не меньше Кристофора Колумбуса, различие только то, что он имел милость от своего государя, я же не имею ни от кого и не стараюсь искать.Пусть ищут милость те, кто того не достойны, а я же заслужил своим достоинством, своими трудами и своею наукою…»

Фёдор Васильевич Каржавин 20 января 1745 — 28 марта 1812 – русский путешественник, просветитель, учёный-энциклопедист, издатель, политик,теоретик архитектуры,художник, филолог, философ,переводчик-полиглот, писатель-вольнодумец, библиофил и владелец уникальной книжной коллекции,искусный лекарь, натуралист, первый русский, побывавший в Америке и на Кубе, противник рабства, участник войны за независимость США.

Фёдор Каржавин родился 20 (31) января1745 года в Санкт-Петербурге в старообрядческой семье ямщиков, занимавшихся розничной торговлей.Сам Фёдор Каржавин свидетельствовал, что он: «придаточного к Московской ямской рогожской слободе старо-рогожского яму бывалого ямщика, что ныне С. Петербургской первой гильдии купец Василия Никитина сына Каржавина, сын Фёдор;20-го января 1745 рожд. в П. бурге…»

Отец Фёдора Василий Никитич Каржавин самостоятельно обучал сына латыни и письменному русскому языку и мечтал дать сыну европейское образование. Значительно позже после возвращения из Америки Фёдор писал: «…отец начал учить меня сам на 6-ом году российской и латинской грамоте, а также географии и вродил во мне охоту к наукам…». «…Вследствие чего в 1752 г. он повёз меня с собой через Пруссию в Данциг, а оттуда в Лондон, из которого города переслал меня в Париж, где вступил в университет в 1755 г.»

Дядя Фёдора Ерофей Никитич Каржавин (1719 – 1772) в Петербурге познакомился со служащими Академии наук. Ерофей Каржавин стремился к знаниям и служению обществу, поэтому в 1748 году тайно выехал в Париж для того, чтобы учиться. В Париже талантливый молодой человек поступил в Сорбонский университет, где изучал философию и юриспруденцию, в совершенстве овладел французским и латинским языками. Ему принадлежит первый русский перевод «Путешествие Гулливера». Учёный-лингвист и переводчик Е.Н. Каржавин дружил и творчески общался со знаменитыми французскими учёными Жозефом Никола Делилем (в недавнем прошлом бывший первый директор Российской академической астрономической обсерватории), Ж.-Н. Бюашем,Барбоде лаБрюером д Эльвир. Закончив обучение, Ерофей Каржавин занялся исследованиями в области сравнительного языкознания и русской истории. Планировал перевести русские летописи на французский язык. В Париже после реформ Петра Великого к России проявился большой интерес.

В 1752 году Василий Никитич нелегально вывез сына Фёдора в Лондон.

В январе 1753 года проживающий в Лондоне часовой мастер Пётр Дементьев прислал на имя всепресветлейшей самодержицы всероссийской донос, в котором утверждал, что когда Василий Каржавин с сыном Фёдором незаконно приезжал в Лондон, где встречался с Ерофеем, то братья Каржавины хулили благочестие христианское, утверждали, что «подлинно бога нет никакого», ещё же говорили, что императрица Елизавета Петровна престола недостойна, только место заняла.

В марте 1753 года Василий Никитич вместе с Фёдором приехали в Париж и встретились с Ерофеем Никитичем. Василий Никитич просил своего брата: «Робёнка прошу всеми мерами, сколько возможно, обучать».В Париже они жили на деньги Василия Каржавина. Фёдор был отправлен учиться в колледж Лизье.В своём первом письме из Парижа 20 декабря 1754 года Фёдор сообщал родителям о школьных успехах:

«Я окончил мои занятия в колледже. Я там изучал французский язык, латынь, латинскую поэзию, немножко древнегреческий язык, риторику, в которой заключено красноречие французское и латинское, философию, географию и опытную физику, которую я, могу похвастать, знаю лучше, чем французский язык; сейчас я учусь итальянскому и прохожу курс физики…». В 1755 году Фёдор в десятилетнем возрасте поступил в Парижский университет. В то время университеты включали в себя то, что сейчас мы называем гимназией и высшей школой.

В феврале 1756 года в Санкт-Петербурге арестовали Василия Каржавинаи он пять лет находился под следствием в Тайной канцелярии. Ему были предъявлены серьёзные обвинения в атеизме, в наговорах на вельмож, антиправительственных высказываниях и в незаконном увозе сына за границу. Ерофею удалось избежать ареста только потому, что он жил в Париже.Тайная канцелярия потребовала от Василия срочного вызова брата Ерофея из-за границы. 15 июля 1756 года посол во Франции Д.А. Голицын сообщил о смерти доносчика.

26 августа 1760 года Фёдор Каржавин был определён студентом Коллегии иностранных дел при Парижской миссии. По отзывам преподавателей, юноша имел «великую охоту к продолжению всяких занятий» и был «отроду весьма остр». Ерофей Никитич уделял большое внимание воспитанию своего племянника, оказал большое влияние на его мировоззрение и творчество. Ж.-Н. Бюаш, узнавший о том, что «доведённый до крайности» Ерофей Каржавин «не в состоянии добыть себе и любимому племяннику необходимое содержание» знакомит его с книготорговцем Ж.-Т. Геррисаном и уговаривает его «принять на своё попечение и на свой счёт» содержание Василия Каржавина.

16 сентября 1760 года дело против Василия Каржавина было прекращено. Приговор государственному преступнику оказался на удивление мягким: «Хотя означенный Коржавин за увоз объявленного сына своего и что он без всякого ему позволения и пашпорта ездил в Англию, по силе Уложения 6-й главы четвертого пункта жестокому указанию и достоин, но понеже он, Коржавин, в Россию сам въехал добровольно; да и означенный сын его ныне коллегию иностранных дел определён студентом… объявленному Василию Коржавину наказания не чинить и от тайной канцелярии объявя ему с подпискою указом еяимп-аго вел-ва, чтобы он впредь таких преступлений чинить не дерзал под опасением неизбежнаго по государственным правилам наказания, чинить свободна…». Тогда же после «всемилостивейшего прощения за самовольное отлучение за границу» Ерофею Каржавину было разрешено вернулся в Россию, где он работал переводчиком и составителем шифров в Коллегии иностранных дел.Фёдору же разрешили «остаться в Париже до окончания начатых им наук».

КнязьДмитрий Михайлович Голицын сообщал в Петербург: «что из сего молодого человека может быть со временем искусный профессор». В ответ Полномочному министру Голицыну предписывалось: «За Каржавиным смотрение иметь, дабы он начатые им науки старался окончить, а времени бы напрасно не тратил, дабы он себя к нашей службе достойным учинить мог…»

Портрет князя Дмитрия Михайловича Голицина, 1762 год
Д.М. Голицын – русский дипломат, на протяжении 32 лет представлял интересы Екатерины II при дворе Габсбургов в Вене. Учредитель Московской Голицынской больницы, названной его именем.
Портрет князя Дмитрия Михайловича Голицина, 1762 год Д.М. Голицын – русский дипломат, на протяжении 32 лет представлял интересы Екатерины II при дворе Габсбургов в Вене. Учредитель Московской Голицынской больницы, названной его именем.

Книготорговец Гериссан, выдавая себя в первых прошениях за бескорыстного человека, просил от Коллегии, чтобы ему «задержанные на того Каржавина деньги при первом случае вдруг заплачены были». 22 сентября 1760 года канцлер М.И. Воронцов распорядился: «Каржавина и в дальнейшем оставить под присмотром» Гериссана, к которому стали переводить всё жалование Каржавина. В 1761 году Гериссан направил Фёдора в пансион профессора Жана Вовилье. В это же время Фёдор стал самостоятельно посещать лекции в Сорбонне, где изучал вместе с другими предметами французский, итальянский, греческий и латинский языки.

Благодаря своему дяде, Фёдор имел возможность работать в научных библиотеках и кабинетах. Он интересовался идеями учёных-энциклопедистов, на которых в дальнейшем ссылался в своих сочинениях.

В это время Каржавин подружился с русским архитектором Василием Ивановичем Баженовым, дружбу с которым он сохранит в течение всей жизни.

Иванович Баженов - русский архитектор, теоретик архитектуры и педагог,
            представитель классицизма, зачинатель русской псевдоготики, масон. Член Российской академии с 1784 года,
            вице-президент Академии художеств. Действительный статский советник
Иванович Баженов - русский архитектор, теоретик архитектуры и педагог, представитель классицизма, зачинатель русской псевдоготики, масон. Член Российской академии с 1784 года, вице-президент Академии художеств. Действительный статский советник.

В конце января 1762 года в Парижской миссии под присяжным листом императору Петру Фёдоровичу подписались «студент Фёдор Каржавин, архитекторский помощник Василий Иванов сын Баженов, Санктпетербургской академии живописец Антон Павлов сын Лосенков…». После окончания учения с 17 мая 1763 года Фёдор живёт у русского посланника, Полномочного министра во Франции, графа Сергея Васильевича Салтыкова.

Сергей Васильевич Салтыков – русский посланник в Гамбурге, Париже и Дрездене
            13-посол Российский империи во Франции, 1762-август 1763
Сергей Васильевич Салтыков – русский посланник в Гамбурге, Париже и Дрездене 13-посол Российский империи во Франции, 1762-август 1763

Фёдор получил работу переводчиком в Парижской миссии и был лишён возможности посещать лекции по интересующим его наукам. Работа чиновника в миссии ему была в тягость, так как учась в пансионе, он стал забывать родной русский язык.

3 марта 1764 года по указу императрицы Екатерины II Василий Никитич Каржавин был записан в купечество. ВасилийКаржавин мечтал сделать из сына Фёдора первоклассного купца.

В декабре 1764 года Д.А. Голицын послал Екатерине II реляцию, где изложил своё мнение о невозможности использования Фёдора Каржавина на службе из-за его «незнания российского языка».

Живя в Париже и не зная хорошо русского языка, Фёдор считал, что не сможет найти себе место преподавателя в России и раздумывал о военной службе, «где есть соревневание» и возможность получить офицерский чин, находясь на военной службе.

Каржавин писал письма своему отцу на французском языке, жаловался на бедность, условия жизни в пансионе и просил разрешения вернуться в Россию.

Перевод письма Ф.В. Каржавина:

«1-го января 1765 г. Париж. Государь мой батюшка! Отчаяние, в которое повергает меня нищета, принуждает меня просить вас немедленно вызвать меня в Россию. С января месяца 1764 года до настоящего времени получил я лишь 100 рублей, да и эти деньги остались у секретаря г-на Хотинского, который, полагая себя моим воспитателем и опекуном, присвоил их несправедливо, под предлогом моего беспорядочного поведения, которое он ничем не может подтвердить. Одним словом, у меня ничего не осталось, чтобы оплатить долги, в этом году продал я все вплоть до постели, а сам спал в течение 3-х месяцев на соломе; я хочу непременно вернуться в Россию, и если ни к чему не способен, то буду лучше солдатом, ибо это моя последняя надежда. Постарайтесь, чтобы послали мне денег для отъезда и оставшуюся часть за год, который завершился. Если вам неугодно, чтобы я сделался солдатом, то буду, кем пожелаете — чистильщиком сапог, если захотите, только бы не служить мне в Коллегии иностранных дел или в канцелярии. Это мое последнее решение, ибо слишком уж меня до сего времени мучили и слишком уж страдал от людей, которые подвизаются при министрах и вельможах, чтобы захотеть опять хлебнуть того же. Прошу вас, батюшка, не лишайте меня надежды, ибо несчастие мое и без вашего тяжкого гнева велико. Я желаю благополучного года всему семейству и в заключение прошу вас принять уверение в глубоком уважении, которое к вам питает ваш покорнейший и послушный сын.

Феодор Каржавин, 1765 году».

О своих впечатлениях во время обучения в Парижском университете Фёдор написал в 1765 году в предисловии к переведённой им книге «Жизнь славного французского разбойника Картуша»: «Думаю, что не безприлично будет молвить здесь слово о порядке школ и учения в Парижском университете: оный университет не особенно какое место есть, но заключает в себе десять коллегий, в которых живут посвятившие себя люди к обучению юношества разным наукам». 7 «школ» посвящены обучению грамматике и красноречию языков французского, латинского и древнегреческого; попутно «профессоры» показывают на карте места исторических событий, «и так нечувствительно слушатели научаются географии». «После сих школ следует ещё два года; в 1-ой слушают логику, метафизику и ифику (этику).в 2-ой математические науки и физику».

Во время учёбы Фёдор также написал работу «О порядке школ и обучении в Парижском университете»

В Париже Каржавин прожил около тринадцати лет. Фёдор получил по тем временам блестящее образование. Его успехи в науках отмечал профессор Барбоде лаБрюйер д Эльвар. Учителями Каржавина были известный естествоиспытатель аббат Нолле, член Французской академии Томас и первый королевский географ, академикБюаш, которому студент Каржавин помогал составлять карту Балтийского моря. Французские материалисты и философы XVIII века оказали определяющее влияние на мировоззрение Фёдора Каржавина. Он многократно ссылался на положения и авторитет «Энциклопедии» Дени Дидро. Ф.В. Каржавин стал одним из первых переводчиком и комментатором трудов французского философа Шарля Луи Мотескье и римского архитектора и механика, учёного-энциклопедиста МаркаВитрувияПоллиона (1-век до нашей эры). Кроме русского и французского языка Фёдор овладел древними языками – славянским, латинским и греческим, а также выучил многие новые языки – испанский, немецкий, английский, итальянский, польский, чешский, сербско-хорватский, которые сослужили ему хорошую службу в его будущих путешествиях по Европе и Америке. Каржавин сильно нуждался в деньгах и при этом покупал книги, собирал библиотеку, ставшую одной из лучших в России. Фёдор писал отцу, что тратит деньги только на книги: «Чтение – моя страсть. Вы мне поверите, насколько я люблю хорошие французские книги». Небольшие суммы, которые отправлял ему отец, использовались на покупку книг по физике, философии, ботанике, хирургии, химии, архитектуре и т.д. По просьбе Фёдора из России присылались книги, которые читали его друзья и учителя. Французские учёные проявляли глубокий интерес к культуре, экономике и политике России и обращались к Фёдору Каржавину за помощью в переводе книг. Весной 1765 года из Коллегии был получен указ «отправить в Санктпетербург студента Фёдора Каржавина на первых из Франции кораблях».1 мая Фёдор вместе со своим парижским другом Василием Ивановичем Баженовым выехали в Россию морским путём. Двадцативосьмилетний Баженов был уже академиком Римской, Клементийской, Болонской и Флорентийской академий.

20 июля 1765 года Каржавин возвратился в Санкт-Петербург.

Каржавин сильно нуждался в деньгах и при этом покупал книги, собирал библиотеку, ставшую одной из лучших в России. Фёдор писал отцу, что тратит деньги только на книги: «Чтение – моя страсть. Вы мне поверите, насколько я люблю хорошие французские книги». Небольшие суммы, которые отправлял ему отец, использовались на покупку книг по физике, философии, ботанике, хирургии, химии, архитектуре и т.д. По просьбе Фёдора из России присылались книги, которые читали его друзья и учителя. Французские учёные проявляли глубокий интерес к культуре, экономике и политике России и обращались к Фёдору Каржавину за помощью в переводе книг.

Весной 1765 года из Коллегии был получен указ «отправить в Санкт-Петербург студента Фёдора Каржавина на первых из Франции кораблях».1 мая Фёдор вместе со своим парижским другом Василием Ивановичем Баженовым выехали в Россию морским путём. Двадцативосьмилетний Баженов был уже академиком Римской, Клементийской, Болонской и Флорентийской академий.

20 июля 1765 года Каржавин возвратился в Санкт-Петербург.

Фёдору исполнилось двадцать лет, и он вернулся в Россию европейски образованным молодым человеком. Василий Никитич требовал от Фёдора, чтобы он шёл по «купеческой коммерции», а Фёдор стремился «к служению обществу по знанию». Это вызвало гнев отца, желающего принудить сына к занятию торгом. Василий Никитич не смог примириться с самостоятельностью сына и у них произошёл разлад во взаимоотношениях. Фёдор поссорился с батюшкой. Тогда суровый отец лишил старшего сына наследства, которое достигало большой суммы.

Позже в письме к своему отцу Фёдор описал библейское жертвоприношение Авраама: «Авраам, проснувшись, говорит сыну, что Бог ему во сне приказал заколоть его и сын шею свою протянул на бревно потому, что он должен не только повиноваться отцу, но и любить его, когда он ему шею хочет перерезать. Чудный закон! Чудная любовь! Во дни Авраама людям все то грезилось, а во дни Екатерины людям не грезится, но они видят и просвещаются светом, излиянным на их разум из престола… Итак, милостивый родитель, прости Исаака, что он шею свою от вашего ножа скрыл».

В 1766 году в чине коллежского актуариуса Каржавин уволился из Коллегии иностранных дел и уехал в Москву.

В 1767 году Фёдор служил помощником иеродьякона Троице-Сергиевой лавры, преподавал французский и немецкий языки в Троицкой духовной семинарии. В Лавре Фёдор критически относился к ханжеству православных святош. Поэтому, несмотря на блестящие успехи семинаристов в языках, в Лавре не захотели терпеть учителя с подобными настроениями и Фёдору пришлось покинуть Лавру.

3 декабря 1769 года Баженов и Каржавин были зачислены по указу императрицы Екатерины II в Экспедицию Московских строений (говоря современным языком проектный институт, созданный для реконструкции Московского кремля): «Коллежскому Актуариусу Федору Каржавину в случае необходимо при Строении Кремлёвского дворца и при Мадели надобности быть в ведомстве оной Экспедиции Архитекторским помощником во втором классе для исправления всего того, что вами г-ном Баженовым предписано, то есть в разсуждениях о математических тягостях, в физике, в переводе с латинского, с французского и еллино-греческих языков авторских сочинений о величавых пропорциях Архитектуры;такоже для изъяснения Гисторииот куда произошла красивая Архитектура и проч.».

В конце 1760-х годов Ф.В. Каржавин сближается с университетскими кругами и подружился с профессором юриспруденции Семёном Ефимовичем Десницким (1740-1789). В 1771 году Фёдор принял участие в конкурсе на должность преподавателя французского языка в Московском университете и выдержал экзамен на звание преподавателя, победив всех своих конкурентов, французов по национальности. При университете Фёдор открыл школу для способных купеческих детей. В последствие, когда для Каржавина наступили тяжелые времена, ученики не забыли его и помогли своим вниманием и заботой.

Летом 1771 года в Москве вспыхнула чума. Каржавин стал свидетелем стихийного чумного бунта народа, возникшего на территории московского Кремля 15-16 сентября. В июле ежедневно умирало сотни людей. Город опустел. Из Москвы в деревни уезжали все, кто мог уехать, помещики, чиновники, купцы, оставив на произвол судьбы своих слуг и крепостных. Бунт возник после распространения слуха о том, чудотворная икона Боголюбской богоматери у Варварских ворот дарует людям исцеление от страшной болезни. Богомольцы, в числе которых было большое количество заражённых чумой, толпами шли приложиться к образу. Чтобы избежать распространения заразы, 15 сентября архиепископ Амвросий приказал перенести икону в церковь Кира и Иоанна. На колокольнях забили в набат. Народ стал сбегаться, многие были с палками и камнями. Толпа состояла из дворовых, работных людей, ремесленников, купцов, подъячих, отставных солдат, раскольников и канцеляристов.В. И. Баженов и его «архитекторская команда» в самый разгар чумы оставались в Москве и продолжали работать в модельном доме. Каржавин вместе с Баженовым наблюдали восстание в непосредственной близости. Мятеж закончился тем, что бунтующий народ на Ивановской площади в Кремле был порублен саблями, а на Красной площади был расстрелян из пушек картечью. Под впечатлением от увиденногоКаржавин сделал рукопись «О бунте Московском. Очевидное известие, недоконченное», в которой метким и образным языком описал происходившее восстание.Он делает беспристрастное и объективное описание сентябрьских событий 1771 года,точную хронологию действий народа против правительственных войск: попытка освободить каторжников из острога Розыскного приказа, привлечение в свои ряды новых сил, сопротивление восставших против военных отрядов. Приводит цифры о количестве убитых людей, сообщает о боевом духе восставшего народа, ходившего «партиями и артелями, явно и без всякого страха ругающие архиерея, ободряющие всякого чернь...». Он упоминает «о бойце купецком из славных», который бросился на пушку «с одними сжатыми кулаками», о неизвестном человеке по прозвищу Кобыла, который «попал на 3 штыка и, сорвавшись с них, имел ещё довольно силы, чтобы успеть ударить одного унтер-офицера...» Рукопись Ф. В. Каржавина свидетельствуето нарастании классовой борьбы накануне Крестьянской войны 1773—1775 годов под предводительством Емельяна Ивановича Пугачева.

В те годы Каржавин вёл активную, разнообразную и успешную деятельность: написал теоретическое исследование «Словарь Архитектонический», по поручению Баженовав 1772 году составил словарь архитектурных терминов, перевёл трактат Марка ВитрувияПоллиона «Десять книг об архитектуре» (опубликован в 1779 году), подготовил материал для словаря «Славнейшие архитекторы, появившиеся от Возрождения», путешествовал по России, участвовал в беседах Бажеенова с крымским ханом и т.д.. В начале 1770-х годов Каржавин начал публиковаться в журнале известного русского просветителя Николая Ивановича Новикова «Живописец», где разместил свой фельетон оскряге-ростовщике, подписавшись «БогодарВражкани, БрынскойПравдописец». В фельетоне явственно вырисовывались черты его отца, разбогатевшего на ростовщичестве.

Николай Иванович Новиков,
русский писатель – просветитель, общественный деятель, книгоиздатель и журналист.
Николай Иванович Новиков, русский писатель – просветитель, общественный деятель, книгоиздатель и журналист.

У Фёдора Каржавина возникло желание «ехать в чужие края и искать счастия» и,вопреки воли отца, он спешно уезжает за границу. Причины этому были личные и политические мотивы, которые определили всю его последующую деятельность за пределами отчизны.Фёдор поссорился с отцом и считал себя в условиях царского самодержавия «лишним человеком». Позже Фёдор писал отцу:

«…Лучше мне быть башмачником, чем учиться и терять жизнь напрасно. Я хочу видеть в себе от вольной крови рождённого человека, а жизнь делает меня холопом императоров и купцов. И больно знать, что на родине, кою я всем сердцем люблю, я лишний человек».

«Да какая вам радость, что за утеха, если бы вы узнали во мне рабский дух и подлость человека, рожденного под игом холопства?»

В 1773 году Фёдор согласился сопровождать внука известного богача П.А. Демидова, отправленного для учёбы за границу. Но тут снова вмешался отец, который не смирился с тем, что Фёдор ответил на отцовскую заботу чёрной неблагодарностью. Василий Никитич заявил в полицию, что сын обокрал его и бежит за границу с фальшивым паспортом. 21 июня 1773 года Фёдор прибыл в Петербург, 8 июля на шлюпке отправился в Кронштадт. Там отец поймал «блудного сына».

«…он остановил меня, и я под конвоем одного солдата был отправлен в адмиралтейскую коллегию при рапорте контр-адмирала Синявина, в котором значилось, что я собирался бежать за границу с фальшивым паспортом». Три дня Фёдора держали под арестом. Николай Иванович Синяев, главный командир Кронштадского порта грозил применить к Фёдору наказание плетьми.

Ноперед эмиграцией Каржавинзаранее подготовил заграничный паспорт на основании поручения от П.А. Демидова сопровождать внука: «…от господина Статского Советника Прокофия Акинфьевича Демидова поручено…отправить в Голландию внука…Кириллу». Ссориться с богачом Демидовым чиновники не стали, Фёдора освободили из-под стражи. На голландском корабле Фёдор отплыл из Кронштадта, а с берега ему вслед грозил кулаком грозный батюшка Василий Никитич.

Портрет Прокофия Акинфеевича Демидова. Д.Г. Левицкий, 1773
            П.А. Демидов - владелец крупных горнопромышленных предприятий на Урале, меценат и благотворитель, поклонник
            садоводства, основатель Нескучного сада.
Портрет Прокофия Акинфеевича Демидова. Д.Г. Левицкий, 1773 П.А. Демидов - владелец крупных горнопромышленных предприятий на Урале, меценат и благотворитель, поклонник садоводства, основатель Нескучного сада.

Фёдор прибыл в Амстердам 19 августа 1773 года.

В АмстердамеКаржавин был принят при дворе голландского штатгальтера принца Оранского. Тамон написал книгу «Разсуждения о причинах слабости и могущества Российской империи».

Следующие три года Фёдор живёт во Франции, как политический эмигрант, под чужим именем Теодора Лами («Друг»). В Париже Каржавин продолжает изучать физику, медицину, практикует аптекарем и врачом и переводит архитектурные трактаты. Он познакомился с французской бедной девушкой, сиротой, на которой женился. Мадемуазель Маргарита-Шарлотта Рамбур была модисткой, занималась изготовлением париков. Венчались и оформили брак в посольской церкви. Под влиянием Фёдора она получила образование и стала работать гувернанткой-воспитательницей в состоятельных, знатных семьях. Но через некоторое время жена охладела к Фёдору, хотя он долгие годы сохранял к Шарлотте нежные чувства, писал трогательные, душевные письма, а после всех своих путешествий и приключений пригласил Шарлотту в Россию.

В Париже Фёдор Каржавинбывает при дворе Людовика XVI, где знакомится с маркизом Лафайетом и послом Конгресса провозгласивших независимость Соединённых Штатов АмерикиСайласомДином.

В мае 1775 года писал своему отцу:

«…Я нахожусь по сие время в Париже; правда я имел намерение прогуляться в Мартинику и в Сен-Доминго; куба меня и дела мои звали…для торгов американских… здесь же начинаются бунты не мало важные…». В поисках истины русский путешественник Фёдор Каржавин, оставив молодую жену, отправился через Атлантику на бригантине «Ля Жантий» («Милашка») на остров Мартиника, французскую колонию, блокированную английским флотом. Позже в «Записке о своей жизни»Каржавин сообщал: «…С французским паспортом я поехал в сентябре 1776 года на французский остров Мартиника, куда прибыл благополучно в 36 дней, и посредством рекомендательных писем из Парижа вступил в одно училище (в г. св. Петра) помощником… скоро я стал известен всему дворянству; товары свои, состоящие в отменных книгах, картинах и редкостях, продал с удовольствием…»

5 ноября 1776 года «Ля Жантий» с грузом вина и табака прибывает в «Гавань Тройцкую» - порт Трините, расположенный на западном побережье острова Мартиника. Теодор Лами записал в свой «Журнал 1776-го года 1777»: «Сошед с корабля в 8 часов утра и едва прошед полмили в горах по дорогам грязным, где проходу было инде не более, как на пол аршина, как жар и зной солначной начали мне причинять величайшую в голове тягость, так что раз с пять чувствовал себя близко обморока; голова кружилась, сердце трепетало наподобие, как когда человек в бане будучи, приближается к угару; однако, ободрясь, дотащился я до избы, где кофеем промышляла молодая мюлатресса. Тут я отдохнул, выпил чашку лимонада и пустился паки в путь. Дошёл до избы престарелого арапа, плотника и столяра Лаврентия, у которого нашёл я хлеб белой горячей, яйца свежие, гуяфы и померанца да тафию; пообедав изрядно пошёл я далее; дорога полутче стала, с гор стал я сходить в ниские и плоские места к Ламантену, куда пришол в 4 часа с половиной пробравшись через реку Лезар на плогу…»

«Арапка в Мартинике, 1778» . Рисунок Ф.В. Каржавина
«Арапка в Мартинике, 1778» . Рисунок Ф.В. Каржавина

Фёдор отправлял в Париж своей жене Шарлотте письма, в которых подробно и эмоционально описывал местную природу и свои наблюдения: «Я весьма люблю ходить между горами и в уединённых романтических местах и всегда беру с собой книгу. Возвращаясь горами домой, около полуседьмого часа, увидел на многих листьях в кустарнике большое сияние, величиной с эту бумагу, происходящее от мошек, которые всегда оборачиваются брюхом и пускают из себя блеск трясущийся. Видел, будучи в бухте Томазовой, высоко в атмосфере падучую звезду, которая оставляла по себе огненную дорогу более, нежели как на минуту. Здесь вечная весна. Виноград подрезывают четыре раза в год. Ночи тёмные. Плеяды над головой. Сияние месячное чисто и вредно. В горах арапы беглые да змеи. Впрочем, я доволен собою. Моё единственное сожаление, что я оставил Вас…»

На Мартинике Каржавин работал переводчиком при французском консульстве, занимался торговлей, выступал, как врач, учитель и издатель. Опубликовал книги на французском и испанском языках. Он ведёт естественно-научные наблюдения и много рисует. Знакомится с разными людьми, в том числе с Жозефиной Богарне, будущей первой женой Наполеона I.

1 апреля 1777 года Фёдорнаписал отцу в Петербург: «…вспомните, сколько раз вы мне в ребячестве показывали на малом корпусном атласе остров Мартиник, думали ли вы, чтобы вашему сыну быть на оном когда-нибудь?»

В это время на территории британских колоний развивалась Американская революция, провозгласившая идеалы свободы и независимости и боровшаяся за уничтожение средневекового гнёта. В 1775 году 13 американских штатов восстали против колониального владычества Англии. 4 июля 1776 года молодые Северо-Американские Штаты провозгласили свою независимость. Английский король Георг отправил в Америку войска, блокировал побережье, чтобы подавить восстание.

Своё полугодовое пребывание во французской колонии в Мартинике Фёдор использовал для подготовки к поездки в Северную Америку.

Благодаря посредничеству маркиза де Лафайета, являющегося генералом американской армии, Каржавин знакомится с губернатором Вирджинии Томасом Джефферсоном, написавшим проект Декларации независимости, а позже ставшим третьим президентом США.

Портрет маркиза Лафайета в форме генерал-майора Континентальной армии США 1780 года работы.
Портрет маркиза Лафайета в форме генерал-майора Континентальной армии США 1780 года работы.

Для помощи американским повстанцам Каржавинвместе с капитаном Лапортомнабирает отряд добровольцев из жителей Мартиники и за свои деньги отправляет бригантину «Ля Жантий», загруженную оружием и порохом. «…Взяв интерес в одном купеческом вооружённом корабле, еду в Новую Англию, получив от компании своей дозволение быть на оном военноначальным человеком в случае драки, иначе, яко пасажер, буду в команде шкипера. От старых англичан много опасности, затем ездим с пушками: не для атаки, но токмо для обороны».

«В воскресенье, 13 апреля, в два часа пополудни или при первом ударе к вечерне в церкви отцов-доминиканцев, снялись мы с якоря на рейде Сен-Пьера, направив путь наш на вест-зюйд-вест с намерением проливом Порто-Рико, дабы избегнуть встречи с английскими фрегатами».

 К рисунку «Военной корабль съ парусами своими»Ф.В. Каржавин написал «Изъяснение» такелажа
К рисунку «Военной корабль съ парусами своими»Ф.В. Каржавин написал «Изъяснение» такелажа

С целью оказания помощи американским повстанцам, Теодор Лами отправился в очень рискованное плавание, так как при первой же встрече с английским военным кораблём и проверке груза, он был бы повешен на рее вместе со своими товарищами.Каржавин предпринял меры для маскировки плавания, бочонки с порохом были спрятаны среди бочонков с патокой и солью. Во время путешествия к американским берегам бригантину «Ла Жантий», шедшую под французским флагом, неоднократно останавливали для проверки документованглийские королевские фрегаты.«Ла Жантий» пыталась оторваться от англичан и скрыться, но фрегаты обстреливали«Ла Жантий» из пушек и требовали остановиться. У бригантины были разбиты мачты, повреждены и порваны паруса, многиематросы получили ранения. Были и убитые, которых выбрасывали за борт в море. Входы в американские заливы стерегли английские военные корабли, не давая возможности повстанцам получить продовольствие и оружие. Несмотря на все препятствия, «военноначальный человек» корабля «Ла Жантий» провёл бригантину сквозь сражения и доставил груз повстанцам.

 С этим мандатом Ф.В. Каржавин под именем Теодор Лами отправился в Вирджинию
С этим мандатом Ф.В. Каржавин под именем Теодор Лами отправился в Вирджинию

8 мая 1777 года бригантина «Ля Жантий» пришла в порт Хэмптон в Виргинии. В американской газете «VirginianGasette» сообщалось о «прибытии корабля с острова Мартиника с грузом пороха, оружия, соли, патоки и других товаров».

Путешествия Ф.В. Каржавина по Северной  и Центральной Америке в период войны за независимость США
Путешествия Ф.В. Каржавина по Северной и Центральной Америке в период войны за независимость США

Затем Фёдор Каржавин становится активным участником освободительной войны молодой американской республики. В разгар войны за независимость в 1777-1780 годах Фёдор служил приказчиком у французского купца, лекарем, переводчиком во французском консульстве и помогал доставать повстанцам оружие. С мушкетом в руках ФёдорКаржавин сражался за свободу бывших колоний Англии и был захвачен в плен. Вместе с американцами скрывался в лесах от англичан. Каржавин выполнял отдельные поручения Т. Джеферсона и Дж. Вашингтона.15 июня 1777 года Каржавин предложил президенту Континентального конгресса США Джону Хэнкокусвои услуги в качестве переводчика с французского языка и латыни и вёл деятельность тайного агента против англичан.

В 1778 году американский конгресс предложилКаржавину быть дипломатическим представителем в России, чтобы просить военной помощи против Англии, подобно тому, как Бенджамин Франклин был направлен во Францию.

1 ноября 1785 года Ф.В. Каржавин написал своему отцу: «…Лет тому 6 или 7 будет, как я жил на кочте (службе) виргинского правительства месяцев 6 в Вильямсбурге с намерением быть посланным к Российской государыне от американского конгресса с публичным характером в то время, как оне отправили доктора Франклина к королю французскому полномочным министром. Но обстоятельства военныя, некоторые перевороты в американских делах, памятованье, что я был у вас не в милости, и страх от российского министра Панина, ежели бы я, русский человек, послан был бы к своей государыне в публичном звании о иностранной короны и протч…причинили мне предпочесть возвратиться в Мартинику…» В Америке Фёдор Каржавин активно путешествовал под именем «доктор Каржавин» и вёл дневниковые записи, свидетельствующие о симпатиях к восставшим и о том, что в эти годы у него укрепились демократические взгляды. В Америке в числе его знакомых были такие известные деятели, как будущий президент США Дж. Медисон, профессор Дж. Уайз и К. Беллини. Каржавин написал эпитафию Б. Франклину.

Каржавин продолжал сотрудничать с Н.И. Новиковым и отправлял для его журнала статьи об Америке. В своих статьях он решительно осуждал рабство и произвол по отношению к индейцам, считал все народы равными и видел, прежде всего, человека.

Каржавин заметил разницу между тем языком, на котором говорили англичане, и тем языком, которым пользовались американцы, и предложил называть его англо-американским.

В начале 1780 года в Виргинию из Франции пришёл военный корабль «Ла Фандан», на котором Каржавин с официальной миссиейотправился на Мартинику и принял участие ещё в одном морском сражении. В своём «Дневнике» Фёдор так описывал это плавание: «…1780 года января в 25 день по рекомендации и с паспортом французского консула сел я на 74-х пушечный французский корабль в Малом Йорке (Йорктаун), и в 20-ть дней мы прибыли на Мартинику, претерпев при въезде в гавань пальбу целаго английского флота».

«….Проскользнув с наветренной стороны под носом английской эскадры из семи кораблей, а с подветренной стороны попав под огонь французского форта, где нас не узнали. Из всей команды осталось лишь 45 человек на вахту, раненых или умирающих было более 200, а за борт мы выбросили более 50 мертвецов».

На Мартинике он получил письма от Шарлотты, которые ждали его несколько лет.

В 1777 году она попросила его вернуться:

«…Я считала часы, дни, месяцы, и думаю, буду считать годы, если вы не положите конца моему счёту, а ведь вы знаете, что я не очень способная счётчица».

«Благодарю Вас, друг мой, за те чувства, которые Вы мне выказываете, но они проявились только тогда, когда я живу на расстоянии 1800 лье от Вас. Не забудьте, что мне уже 36 лет, а не 18. Конечно, жить подле Вас, друг мой, большое счастье, но… Но человек ведь животное, которое не может жить одним воздухом, без хлеба и вина любовь хладеет и мёрзнет, как говорит латинская пословица. Я потерял три года, два корабля и всё, что имел в Новой Англии, более 20 раз в течение этого времени я рисковал жизнью и после всего этого… впереди мне не видно исхода из этого тяжелого положения Все из-за одного рокового «Нет», сказанного той, которая хотела быть девицей Лами и не соглашалась сделаться мадам Каржавиной» - отвечал жене Фёдор.

В письме Шарлотте Ф.В. Каржавин изобразил дом, в котором жил на острове Мартиника
В письме Шарлотте Ф.В. Каржавин изобразил дом, в котором жил на острове Мартиника

«Но прочь все гордые мечты о счастии! Помни, бедняк Лами, что ты надолго потерял ее гордое сердце, что ты больше ничего, как несчастный аптекарь, и вари свои лекарства для храбрых солдат, которые отмстят англичанам за твое разорение, не мечтай же о счастии, которое не для тебя существует на свете… А теперь, когда ты уехал за 1500 лье, можешь ли ты поверить в возможность этого счастья? Вместо того чтобы лететь по первому призыву за ним и по приезде встретить, может быть новый отказ, который убьет тебя. Живи в покое да делай свои пластыри, оно вернее…»

На Мартинике Каржавин прожил около полутора лет.

«…Тут не имея денег и не зная чего зачать, химия и латинский язык рекомендовали меня помощником главному королевскому аптекарю Дюпарту при госпитале, а правительство, имея во мне нужду по тогдашним военным случаям, определило … российским и славянским переводчиком при адмиралтействе…».

Фёдор хотел заработанные на этой должности деньги отправить своей жене Шарлотте на дорогу до Мартиники, но его надежды были разрушены после внезапного стихийного бедствия, моретрясения.

«Жил я около 11 месяцев у аптекаря…но в ночи 16 октября море, взволнованное внутренними поддонными ветрами, поднялось горою, вышло из своих пределов и, навалившись на город, 155 дворов с аптекой и моей надеждой смыло долой…» После наводнения, погубившего аптеку, Фёдор отправился вглубь острова работать на табачных плантациях.

«…Принялся я за табачное мастерство; но так как я был в лавке, фабрике и работе один, табак произвёл такое действие в моей голове, груди и желудке, что я пять месяцев походил на мертвеца, восставшего из гроба, нежели на человека живого; и так фабрику я бросил и начал по морю ездить прикащиком на провиантском судне купца Дальтона… с сентября 1781 года по февраль 1782 года».

В 1781 году Фёдор в 36-летнем возрасте написал письмо своему отцу:

«Я ещё славо богу жив…Я уже стар и слаб становлюсь по вредительной европейским уроженцам силе здешнего единым Арапам здорового климата… Нещастиявоенныя которых участником я нахожусь, воспрещают мне ласкать себя надеждою когда-нибудь вас и всю фамилию видеть; пропасти морские разделяют нас».

Для своей третьейпоездки в Америку Фёдор Каржавин подготовил на имя Ивана Баха фиктивный паспорт, написанный на русском, английском и французском языках.

«Всем и каждому, кому о том ведать надлежит. Аз нижеписанной, Переводчик, Агент для российского народа при Адмиралтействе Мартиниканском свидетельствую, что Иван Бах, российский доктор и Капитан, родился в Петербурге, путешествует с позволением Российского двора и по указу Императорского Московского Университета для примечаний, касающихся до Географии, Физики и Натуральной истории и что, находясь в Мартинике, он объявил мне, что он хочет ехать в Матиорую Америку и тамо пробираться до морских берегов, кои лежат на западе Канадианской земли, дабы ему возвратиться в свое отечество через архипелаг святого Лазаря и ½ остров Камчатский. Того ради, видя пользу, коя воспоследует ученому свету от толико смелого предприятия, прошу всех и каждого пропускать свободно реченного доктора и Капитана Ивана Баха и давать ему всякую помощь и защищение.

В Мартинике 1-го февраля 1782 года.

Федор Каржавин»

«В 20-е число февраля сел я с товаром на американский корабль, едущий в Виргинию, взяв … на себе имя российского доктора и офицера Ивана Баха, имеющего паспорт от мартиниканского переводчика Каржавина».

«На пятый день плавания под Пуэрто-Рикоманглицкий 22-пушечный капер «Амазон» пересёк нам дорогу. На полонённом корабле весь багаж Каржавина разграблен, а остались одни книги и лекарства, по моемусчастию».

Англичане взяли в плен Фёдора и посадили в казённый дом, но паспорт помог Каржавину выйти из затруднительного положения.

«Через две недели получил я паспорт вольной ехать куда захочу. По ту пору стоял в гавани Гишпанский парламентный корабль, на котором имелось много больных. Корабельщику понадобились мои лекарства и моя рука, ланцет и пластыри, ион взял меня с собой в должности лекаря».

Испанское судно, на котором плыл Каржавин, направилось к американским берегам, но английские корабли под командованием адмирала Дигбая не пропустили испанцев и они поплыли к острову Сан-Доминго (Гаити).

Рисунок Ф.В. Каржавина «С Бермудских островов летучее судно»
Рисунок Ф.В. Каржавина «С Бермудских островов летучее судно»

«…Есть на Северных берегах острова Сан-Доминга приметная гора ГишпанцамиГуарико, а французами Кап-Франсе называемая, то есть Французский мыс, позади которого есть и город того же названия… Сам был на оных мысах и осматривал их Российскими, то есть острыми и примечающими глазами».

Каржавин видел, что в США идёт борьба за свободу против Англии, а сами американцы и их союзники испанцы и французы насаждают рабство. В испанских и французских колониях на Антильских островах царили ужасный гнёт и полное бесправие. Каржавин ненавидел колониальные грабительские порядки и невольничество рабов. Его описания обличают и осуждают угнетение европейцами коренных жителей, населяющих острова Карибского моря, а также людей другой расы и других национальностей.

«Все сии острова ныне под владением Европейцев, а коренных жителей под именем Карайбов на оных нет, выключая на островах С. Виценте и Доминике, где они крепко защищали вольность свою против нападения Испанцев, бывших гонителей и истребителей оных, и разделяют помянутые острова ныне по частям с Англичанами… Вид лица Карайбов показывает задумчивость и уныние. Они по чрезвычайной своей лености почти ничем убеждены быть не могут к оказанию услуги Европейцу. Всегда должно бережно с ними обходиться. Не хотят и слышать о повиновении. Паче всего надобно остерегаться, чтобы их чем либо оскорбить, потому что мщению не знают пределов, а нет оскорбительнее для них, как назвать их либо дикими людьми, либо канибалами, т.е. человекоядцами, хотя давно они отменили зверской обычай пожирать военнопленных своих… Сие-то есть состояние Карайбов на вышереченных островах С. Виценте и Доминике, где они живут в отдалённых от Европейских селений местах и становятся год от года числом менее».

«Сущее богатство белых жителей на Антильских островах составляют Негры, или Черные невольники. Можно их именовать руками тамошних Европейцев и Креолов. Без них бы земли лежали пусты. Здесь нет поденных работников, как у нас в Европе, но только рабы… Достав Негров в Гинее, разпродают по островам Американским… Многие из привезенных сами себя жизни лишают, по большей части для того только, чтобы тем сделать досаду хозяевам своим… Дают им самую грубую пищу; однако ж они привыкли быть ею довольны… К пляскам паче всего пристрастны, да и нет народов на свете, где бы они были столь резвы… Любимая их пляска календа. Наполнена непристойными телодвижениями, но любят ее не все Негры.

Негры в крайнем порабощении всегда почти совершенно здоровы; а в болезнях терпение их заслуживает удивления… Состояние Негров несравненно тягостнее на Англинских, нежеле на Французских островах, паче же всех в Голландских селениях. О мучительстве их не можно слышать без содрогания».

Негры никогда не имели денег для «…заплаты оброку варвару своему хозяину, которого изъедает лихорадка и по тому что ни за что сам приняться не хочет, а предпочитает здоровию своему леность, которую покоем называет, и ставит себе за щастие, что имеет подчинённого, который наготу и голод терпит, чтобы с потом лица своего пропитать линиваго своего мучителя».

Испанский адмирал предлагал Каржавину продолжить военную службу на должности полкового лекаря, но Фёдор предпочёл быть свободным человеком.

«…я пожелал продолжить путь до Гаваны и там быть вольным. 6 дня августа мы поехали в море, 11 дня в Матансас на острове Кубе, а оттуда в одни сутки в Гавану по прошествии нескольких дней. В Гаване и в околичных местах прожил я 23 месяца (всех 28 месяцев с Гишпанцами) и сыскивал себе хорошее питание своим знанием, а именно лечил больных, составлял медикаменты для аптекарей … и учил по французски».

11 августа 1782 года Каржавин приплывает на Кубу под видом капитана Ивана Баха, русского путешественника, разъезжающего по свету «для примечаний, касающихся до географии, физики и натуральной истории». Основная масса коренных жителей острова - индейцев была уже уничтожена испанскими конкистадорами. На остров прибывали выходцы из Испании, а для тяжёлых работ в нарастающем количестве ввозились негры-рабы из Африки. Испанские колонизаторы быстро усвоили, что негры являются более сильными и выносливыми людьми, по сравнению с местными индейцами. По свидетельству современников один африканец по производительности труда мог заменить на работе несколько индейцев.

Воссозданная индейская деревня Гуама (Guama), расположенная на острове в центре
        большого озера, расположенного на южном побережье острова Куба Скульптуры индейцев и хижины, выполненные в
        натуральную величину, позволяют познакомиться с историей и бытом коренных жителей Кубы. Существует легенда, что
        жившие здесь индейцы утопили в озере свои ценности для того, чтобы они не достались конкистадорам. Индейский
        касик Гуама в течение 11 лет (с 1522 по 1533 г.) оказывал сопротивление испанцам, свершая набеги в города и
        сжигая испанские усадьбы.
Воссозданная индейская деревня Гуама (Guama), расположенная на острове в центре большого озера, расположенного на южном побережье острова Куба Скульптуры индейцев и хижины, выполненные в натуральную величину, позволяют познакомиться с историей и бытом коренных жителей Кубы. Существует легенда, что жившие здесь индейцы утопили в озере свои ценности для того, чтобы они не достались конкистадорам. Индейский касик Гуама в течение 11 лет (с 1522 по 1533 г.) оказывал сопротивление испанцам, свершая набеги в города и сжигая испанские усадьбы.

Испанская администрация на Кубе не принимала официальных представителей американского конгресса. Но, учитывая то обстоятельство, что Испания воевала с Англией, в резиденции генерал-губернатора Кубы разрешили капитану Ивану Баху быть неофициальным представителем от восставших 13 американских штатов. Живя на Кубе, Фёдор Каржавин занимался переводами,врачебной практикой, преподавал французский язык и отправлял американским повстанцам медикаменты. Куба, являясь колонией Испании, специализировалась на выращивании тропических культур и скота для снабжения продовольствием Испании и Гаваны, главного порта испанских колоний в Америке.

«Гавана есть главный город на острове Кубе, имеющий изрядную гавань: 1000 кораблей могут в оной покойно умещаться: а вход в нее столь узок, что не можно пройти двум кораблям вместе. Гавана есть всеобщее место собрания всех отправляемых в Америку Испанских кораблей и магазин Морской силы. Там строятся корабли всякой величины с меньшим иждивением, нежели в Испании».

Фёдор Каржавин находился на Кубе с 11 августа 1782 года по 5 августа 1784 года. За это время он успел хорошо её узнать, изучить природу, описать флору и фауну и познакомиться с существующими порядками и с местными жителями, написал и издал немало статей, переводов и книг.

Два года он прожил в Гаване, где «сыскал себе хорошее пропитание своим знанием: лечил больных, составлял медикаменты для аптекарей, делал разные водки для питейных лавок и домов и учил по-французски».

«Что же принадлежит до климата и естественного состояния Антильских островов, то не бывает погод, свойственных веснам нашим и осеням… От Сентября по Декабрь…воздух чист и сух и небо столь ясно, что всякий день видеть можно восходящее солнце…В сие время почти не видят дождей на низких местах островов. От великих засух блекнут цветы, бледнеет зелень на нежных деревьях и засыхают травы. Но большая часть тамощних деревьев имеет крепкия и жесткие листья, могущие противиться неустройству сего климата: иначе сей край был бы унылее, нежели наши Европейские области в самое, так сказать сердце зимы».

На смену сухому сезону приходят тропические ливни и грозы.

«Словом все произрастает в климате, споспешествующем плодородию земли во всякое время года…Земля и деревья никогда не лишаются цветов и плодов. Днем жар жестокий, а ночи более холодныя, нежели жаркия, через немалую часть года заставляют людей спать под одеялами, как в Европе. Зажиточные люди удаляются на знойные месяцы в горы и с помощью хорошаго воздуха при питье тамощних вод поправляют здоровье. Воды, скатывающиеся с крутых каменных гор, имеют в себе целительную силу. Ничего не стоит класть в нее лимоны и сахар: лимонные деревья с плодами у всякого под рукою; сахару фунт продается обыкновенно по пяти копеек; ныне дороже».

«Ягуар есть в Америке то же самое животное, что Тигр на материке Старого Света…Сам Крокодил его опасается, хотя и он для Ягуара опасен; ибо когда Ягуар подходит к воде, чтобы напиться, Крокодил протягивает рыло свое из воды, дабы Ягуара поймать, и, пока сей когтями царапает у него глаза, Крокодил его утаскивает в глубину вод, и там оба пропадают».

В Гаване Каржавину часто приходилось писать письма на сербско-хорватском языке матросам, приплывших из Рагузы (в настоящее время Дубровник).

«…А как я при первой прозьбе стал было отговариваться не знанием Рагузского письма, то они мне сказали, что постыдное-де дело Русскому человеку, ведающему по Латыне, не знать, как должно письмо по Славенски написать, когда сам он идет по роду Славенского, как они, и есть их земляк. Сей выговор понудил меня писать Латинскими буквами все то, что они мне сказывали; и видно, что писание мое было вразумительно, когда на оное из Рагузы, к удовольствию их, получены ответы».

В 1783 году война за независимость США завершилась сокрушительной победой над метрополией. По Версальскому мирному договору Великобритания признала Северо-Американские Соединённые Штаты как суверенное государство. В годы пребывания на Кубе Каржавина русский просветитель Николай Иванович Новиков в 1783-1784 годах опубликовал в своих журналах «Прибавления к Московским Ведомостям» несколько статей «Письма от одного путешественника к своим приятелям», где давались положительные оценки американской революции, но при этом осуждалась система рабского угнетения белого человека над чёрными невольниками и описывались три класса общества: высший класс богачей и знати, средний класс состоятельных, но не знатных людей и самый многочисленный низший класс людей, состоящий из черни. Таким образом, Каржавин дал глубокий анализ противоречий, царивших в буржуазно-демократических Северо-Американских Соединенных Штатах. В своих статьях Каржавин также рассказывал о знакомстве с известными деятелями американской республики – Адамсом, полковником Вестовером, Бьюконеном и другими.

В 1783 г. им была выпущена книга "Descriptiondupou, vuaumicroscope" ("Описание вши, виденной в микроскоп") с русским и французским текстом и рисунками.

Книга Ф.В. Каржавина «Описание вши, виденной в микроскоп» и гравюра, выполненная автором книги В 1784 году в Санкт-Петербурге в издательстве Шнора была опубликована книга Фёдора Васильевича Каржавина «Французские, Российские и Немецкие разговоры», в которой автор сообщал российским читателям о произошедшей в Америке «перемене».

«Мы знаем ныне напротив того все переменилось. Я вам скажу недавно приключившийся пример. Возьмем Восточные берега северной Америки. Тому только 200 лет назад, что весь сей берег состоял из неизмеримаго, ужаснаго и нездорового леса. А теперь в нем дышит воздух чистый, города там славныя, поля веселые, деревни и населения безчисленныя».

Книга Каржавина «Французские, Российские и Немецкие разговоры» издавалась 22 раза с 1784 по 1840 годы на 3 языках. В ней подчеркивается изменчивость материального мира: «Из какой материи состоит земноводной шар? Земноводной шар есть величайший ком, состоящий из земли, каменьев, песку, минералов, руд и вод. Не претерпел ли он от его сотворения каких-нибудь перемен? Земноводной шар претерпел весьма достопамятные перемены. Сии перемены производимы частично естеством, частию людьми. Каржавин обосновывает идею народовластия, дает социально-экономическую характеристику «трех классов»: помещиков, которые живут «за получаемые от крестьян своих выгоды», «содержат елей заводов, фабрик» и «драгоценного класса граждан» - «черни». «Народ, - пишет он, - подобен сей воде, а Государь подобен сему судну», им потопляемому. Он критикует недостатки устанавливаемого классом с «посредственным именем» демократического режима («новоизбранные начальники, каковы будут?» - «Готовы заниматься». - «Делами?» - «Нет, рублями»; «К обещаниям великие люди; к исполнению не те».

Каржавин мечтал вернуться домой в Россию, но пока американцы воевали с англичанами, это было невозможно сделать из-за опасности встречи в Атлантическом океане с английскими кораблями и неизбежного плена или гибели. «…А как мир зделался…время пришло, что можно бы ехать в отечество».

«…По заключению мира велено всем иностранцам выехать из Гишпанских селений».

Возвращение Каржавина на родину было долгим и длинным. Нужно было подготовить для российских царских властей правдоподобную версию о многолетнем пребывании за пределами России.

Карта путешествия  Фёдора Васильевича Каржавина на Кубу
Карта путешествия Фёдора Васильевича Каржавина на Кубу

Маршрутная хронология:

  • прибытие на остров Мартиника - 5 ноября 1776 г.
  • выезд из Мартиники в Нью-Йорк - 20 февраля1782 г.
  • прибытие на Кубу в Матансас- 11 августа1782 г.
  • выезд из Гаваны в Новый Орлеан - 5 августа 1784 г.

5 августа 1784 года Каржавин отправился из Гаваны в Новый Орлеан, а затем через Нью-Йорк, Филадельфию прибыл в Виргинию.

«Поехал я по прошествии зимы в столицу виргинскую, в Вильямсбург…

Французский консул г-н Остер определил меня своей канцелярией переводчиком для французских и американских дел…» Во время своего четвертого пребывания в Америке Каржавин продолжал заниматься писательской и издательской деятельностью. В 1785 году в Санкт-Петербурге были изданы его книги две книги («Марка ВитрувияПоллиона.Об архитектуре" и «Сокращенный Витрувий, или Совершенный архитектор»), посвященные архитектуре, в которых дается критические оценки буржуазных отношений в США.

В 1786 году Каржавин отправил письмо в Париж своему опекуну и наставнику в российском посольстве: «Послал о себе известие в Париж г-ну статскому советнику Хотинскому, который привыкший по доброй своей душе иметь обо мне попечение со времени моего воспитания при посольстве российском, не преминул исходатайствовать …помощь для моего возвращения из столь отдаленной страны. В начале 1787 года, получив желаемый ответ из Европы, поехал я из Виргинии на Мартинику с паспортом и аттестатом консульским для сложения с себя звания российского переводчика и, получив в августе от команды увольнение саттестатом, оставил сей остров 6-го ноября».

«…По двумесячномплавании прибыл во Францию 5-го января сего 1788 года, а в июле месяце отправился из Парижа в Россию с помощью г-на Хотинского с живописцем, отданным под мое смотрение бывшим ее императорского высочества пенсионером Иваном Ерменевым, коего я благополучно в Россию привез».

Картина русского художника Ивана Алексеевича Ерменёва «Поющие слепцы». 1764-1765 г.
         И.А.Ерменёв известен своей серией из восьми акварелей «Нищие», а также акварелью «Крестьянский обед»
Картина русского художника Ивана Алексеевича Ерменёва «Поющие слепцы». 1764-1765 г. И.А.Ерменёв известен своей серией из восьми акварелей «Нищие», а также акварелью «Крестьянский обед»

В 1788 году Каржавин приехал во Францию, где стал свидетелем революционных событий. Через русское посольство в Париже он получил деньги от родственников и после 12-летнего пребывания в Америке с паспортом от русского резидента вернулся в Россию. Отец к тому времени умер. Каржавинпоссорился с родственниками из-за наследства. Родственники не разрешили Фёдору жить в их доме и ему пришлось поселиться у Баженова, у которого собиралась прогрессивная, творческая интеллигенция.Каржавинбыстро восстановил свои прежние связи в разночинной среде, занялся переводами, литературно-издательской деятельностью.

В 1788 году Каржавин работал в Коллегии иностранных дел переводчиком и составителем шифров. Принимал он участие и в дешифровальной работе, также как и до него работал в Коллегии иностранных дел Ерофей Никитич Каржавин. Е. Н. Каржавин и его племянник Ф. В.Каржавин внесли значительный вклад в российскуюкриптологию (криптология – наука, занимающаяся методами шифрования и расшифрования).

Дважды, в 1789 и 1790 годах Каржавин пытался выехать в Париж к своей жене Шарлотте, но это ему не удалось сделать. В переписке с ней Каржавин проявлял глубокий интерес к французской политической жизни. В 1790 году Каржавин записал в своих бумагах перевод «Марсельезы» и эпиграмму на французских эмигрантов, а также делает под рисунками антимонархические записи против «главных тиранов России».

Шарлотта приехала к мужу в Петербург, наконец-то они встретились через столько лет разлуки. Но вскоре Шарлотта нашла место гувернантки в Москве, и они снова расстались сначала надолго, а потом навсегда.

В 1789-1791 годах Каржавиниздал девять книг, из них две книги были напечатаны в Москве (в университетской типографии у Новикова и у Окорокова), а семь - в Санкт-Петербурге, в том числе четыре книги были изданы в типографии И.Ф. Шнора.

После ареста Николая Ивановича Новикова 22 апреля 1792 года Каржавин печатался у Иоганна Карловича Шнора, за которым Тайная канцелярия вела наблюдение. Наиболее плодотворным сотрудничество Ф.Каржавина и Шнора было до 1796 года. Каржавин был знаком с книготорговцем, купцом Герасимом Зотовым, продавшего в мае 1790 года первые двадцать пять экземпляров книг Радищева «Путешествия из Петербурга в Москву», за что Зотов в июле 1790 года в течение десяти дней подвергся допросу в Тайной канцелярии.

Ф.В. Каржавин сделал надпись на книге «Сонник»
Ф.В. Каржавин сделал надпись на книге «Сонник»

В 1790 году Каржавинописал свою жизнь на Кубе и рассказал о злодеяниях, совершенных испанскими колонизаторами против коренного населения Кубы и чернокожих рабов:

«Когда я жил в Гаване, на Кубском острову…. служил французскому и гишпанскому народу переводами в химии и врачебном звании».

(Институт русской литературы, Пушкинский дом, ф.93, оп.2, д.100,л.11 об) «…Мщение, достойное древних Эспаньолов, которые с мечом в одной руке и с крестом в другой, сопровождаемые псами, изрубили, растерзали, сожгли двадцать миллионов душ, как на островах, так и на матерой земле Америки (имянно на островах Порторике, Сан-Доминге и Кубе два миллиона, а на матерой земле 18 миллионов);не имея никакой причины злобы и огорчения на простодушных народов, которые приняли сих странников с обожанием; но единственно для мнимого прославления Бога и для приведения прочих Американцев к познанию некровопролитныя веры Христовой и духа кротости и человеколюбия, на котором она основана…» («Примечания на некоторые места сего описания Караванного хода». 1790 г.)

Индейцы, обитавшие на островах Гаити и Санто-Доминго, приплыли на восточное
        побережье острова Куба, спасаясь от испанских конкистадоров. Касик Атуэй собрал группу восточных индейцев и в
        течение нескольких месяцев оказывал вооружённое сопротивление испанцам. Но их вооружение и организация уступали
        испанским. Сопротивление было подавлено, а касик Атуэй был захвачен в плен и заживо сожжён на костре.
Индейцы, обитавшие на островах Гаити и Санто-Доминго, приплыли на восточное побережье острова Куба, спасаясь от испанских конкистадоров. Касик Атуэй собрал группу восточных индейцев и в течение нескольких месяцев оказывал вооружённое сопротивление испанцам. Но их вооружение и организация уступали испанским. Сопротивление было подавлено, а касик Атуэй был захвачен в плен и заживо сожжён на костре.

Ф.В. Каржавин в 1790 году сделал прозаический перевод на французский язык стихотворения Андрея Ивановича Бухарского «Письмо к жене от мужа, идущего на приступ к городу Очакову в декабре месяце 1788 года», который представляет собой обработку реального письма погибшего при штурме Очакова К. И. Меллера. Бухарский в адрес Каржавина написал дружеское послание «Стихи Ф.В. господину Каржавину».

В 1791 году Каржавин издал книгу, в которую включил переработанное им сочинение своего дяди Ерофея Никитича Каржавина«Remarquessurlalanguerussienneetsursonalphabet» («Заметки о русском языке и алфавите»), своюневероятную автобиографию и рассказал о необыкновенном путешествии и жизни в Америке:

«Родился в Петербурге в России, учился в Париже, бывал в Петерсбурге Виргинском, видел Филадельфию и Бостон, служил в городе Святого Петра Мартиниканском в должности переводчика королевского; по том зделанвоеннопленником Англичанами, сидел в плену в городе Святого Иоанна на острове Антиге. От туда ездил с Гишпанцами по морю в Новый Йорк, в Кап Французский и в Гавану на острове Кубе…

На последок, пробравшись до Виргинии, докторствовал там, купечествовал и был переводчиком языка Англо-Американского при Канцелярии Консульства Французского; от куда возвращен в свое отечество, через Францию поехал, еще странствовал и умер в …»

«…был всего 28 лет вне отечества, из них …двенадцать лет…в разных областях, как холодныя, так и теплыя Америки…» В это же году Каржавин перевёл «Краткое известие о достопамятных приключениях капитана д’Сивиля» и написал лингвистическое исследование «Примечания словопроизводные», где обосновал принципы транслитерации иностранных слов в русском языке. В этом произведении Каржавин написал, что за всё время своих путешествий по Америке он нигде не встретил «диких людей», а видел, прежде всего, человека, считал все людей равными и призывал к дружбе между народами.

«…Двенадцать лет я выжил в разных областях, как холодныя, так и теплыя Америки; был всего 28 лет вне отечества: следовательно, довольно поездил, правда не по белому свету, хотя его так и называют, однако и не по черному, но по простому, каков он есть, и везде старался увидеть диких людей и Немцев, однако все мои старания были тщетны; множество народов я видел, которые не так живут, как мы, не так, как протчиеЕвропцы; видел я людей разумных, видел и глупых, везде я нашел человека, но дикаго нигде, и признаюсь, что дичее себя не находил…»

В примечаниях к переведённой книге Б. Плейстида«Описание хода купеческих и других караванов в степной Аравии» он гневно осуждает европейских колонизаторов, истреблявших и поработивших коренное население Северной и Южной Америки. Кроме этого, Каржавин в своих воспоминаниях рассказал о жестокостях испанских колонизаторов по отношению к индейцам и неграм-рабам, о нечеловеческой эксплуатации, основанной на рабстве и лишении бедняков всех прав и свобод: «…Все берега Африканские и Американские стонут от безчеловечия, с каким сахарные промышленники поступают с черноцветными народами…» (Каржавин Ф.В. «Новоявленный Ведун», 1795 г.)

Говоря о произволе испанских колонизаторов, Каржавин подчеркнул, что черные рабы, предпочитают смерть «для того, чтобы навсегда освободиться от постоянных бедствий, исходящие от белого человека, который не имел на это права, приобретя их вместо животных, чтобы облегчить свою работу ".

«Никакая пытка не изторгнет того, что утаить хотит. Негры не без храбрости. В сражении Негр будет исполнять должность перед глазами своего командира, естьли только не бывал когда либо наказыван безвинно: ибо хотя заслуженное наказание сносит терпеливо; но в противном случае готов поступать на всякую крайность. Никогда не подлежит грозить им. Наказывать ли, прощать ли, должно тотчас, а без того разбегутся в леса! От таких-то набегов размножились в нынешние времена беспокойства и смятение. Ежели начнут толпиться или бунтовать… тогда защищают себя яростно. Увидят ли, что остается им либо смерть или плен, то избирают первую, напротив того делают их самые малые успехи непобедимыми. Презрению смерти приписывают мужество Негров… а должно находить тому причину в твёрдости духа, которая помогает им превозмогать страдание, опасность и смерть».(«Описание острова Санкт-Доминго» 1793 г.)

Каржавин видел, что на «Сахарных островах» царит бесчеловечная эксплуатация всех «тамошних разноцветных народов», господствует не право, а сила, где «сильный слабому закон» и «тамошним градомудрием установлено, что бы Черные покорялись и были подвластны господствующим Белым».

В своих статьях Каржавинавыражает не только сострадание судьбе чернокожих рабов, но и критикует расовые предрассудки того времени и колониальное угнетение на Антильских островах. Каржавин анализирует и даёт характеристику классовому разделению: «….жителей Антильских островов можно разделить на три класса. Первый состоит из Белых. Есть богатые и бедные. Это коррумпированные и развращённые колониальными порядкамигоспода. Второй класс - "Цветные люди". Сюда приходят креолы, мулаты и метисы. Хотя они владеют рабами и недвижимостью, но до чести гражданских и военных достигнуть не могут. Есть богатые и бедные.Третий класс - это "Черные невольники", составляющие большинство населения ".

На французской части Сан-Доминго негров было 300 000, белых 30 000, цветных 10 000 человек. Есть и космополитичный «белый» сброд, представленный «всякими бродягами и негодными людьми, которые предаются всякому распутству и гнуснейшим порокам».

Каржавин отметил национальные различия «белой расы господ».

Вот характеристика испанцев, населяющих Антильские острова: «Известная и всеобщая праздность и отвращение от работы лишают их выгод, какие бы могли доставлять себе прилежностью и трудами. Однако ж и то должно отметить, что нет на свете людей столь малым довольных, как Испанцы. Сухари и шоколад – вот почти все, в чем состоит их пища… О просвещении ума столь же мало пекутся, как и о доставлении выгод жизни. Невежды сущия».

Французов Каржавин считал более образованными и крайне меркантильными: «Все чиновники, какого бы они звания не были, обращают мысли свои только на то, чтобы накопить довольно денег».

Фёдор Каржавин с горечью писал, что богатства Кубы, такие как сахар, корица, шоколад, табак и другие продукты, созданные «потовыми трудами» десятками тысяч рабов, отправлялись в Испанию, а оттуда - в другие страны Европы.Шоколад шёл большей частью на потребление осенённых «тучных монахов».

«Следует порция для пряного шоколата, какой Гиспанцы делают в Америке для тучных своих монахов, когда они бывают утомлены и приходят в изнеможение телесных сил, от трудов, сопряженных с их должностию, состоящею в увещевании тамошних разноцветных, то есть черных, желтых красноватых и белых народов для приведению их к познанию Христа и к почитанию и неоставлению служителей Христовых, из которых они себя считают первыми».

Каржавин, как истинный последователь Вольтера, был равнодушен к религии и к различиям конфессий:

«Один Бог и один закон божественный и одни крестины… Для брачных наслаждений нужна любимая женщина, а не религия». Ф.В. Каржавин был не только первым русским, побывавшим на Кубе, но и одним из первых в истории России, кто донёс русскому народу свои впечатления о далёком острове, осудив существующее на Кубе притеснения бедняков, колониальное угнетение и расовое рабство.

В 1794 году Каржавин составил учебник французского языка «Вожак, показывающий путь к лучшему выговору букв и речей французских», который несколько раз переиздавался и по мнению специалистов отличался высоким уровнем лингвистической и педагогической подачи материала.Фёдор Каржавин сделал много переводов по географии, истории, архитектуре и естествознании, был издателем и автором комментариев несколько десятков книг, словаря математических терминов «Словотолк», лечебного справочного словаря «Травы, открывающие путь». Каржавин в своих произведениях ссылается на Демокрита, Ф. Бэкона, Б. Франклина, Ломоносова, Радищева и других энциклопедистов. Он даёт определение таким понятиям, как «материя», «физика», «философия», «энциклопедия», «политика», «история», «право народное» и другие. «Материя - писал Каржавин, - есть вещественность, вообще всякое вещество», «законы движения составляют всю систему Натуры». Он автор ряда архитектурных теоретических трактатов, первый в России переводчик, комментатор и издатель труда «Десять книг об архитектуре» основоположника теории зодчества Витрувия, сторонник того, чтобы искусство зодчества, рисунка, музыки, театра «нераздельно» служило для «народной забавы и пользы».

В 1797году после смерти художника Иоганна Кристофа Набгольца (1752 – 10.07.1797, псевдоним Иван Христофорович) все его рисунки и бумаги достались ФёдоруКаржавину. Он составил из них «Альбом гравюр и рисунков», в котором поместил много сатирических гравюр Набгольца и сочинил к ним подписи. В альбоме Каржавина на листе 31 наклеена виньетка, сделанная Набгольцем, изображающее «Время с разбитой косой у монумента с вензелем Е. II». Под аллегорической виньеткой Каржавин написал: «И цари там же будут! Но коса хоть ломается, а каково им пред богом отвечать за кровь народную?»

Рисунок Иогана Кристофа Набгольца «Крестьянин».
Рисунок Иогана Кристофа Набгольца «Крестьянин».
На графическом рисунке художника И.К. Набгольца, на котором изображён путти,
        плачущий над гробовой урной, Ф.В. Каржавин написал: «Прощай! бедный Набгольц!»
На графическом рисунке художника И.К. Набгольца, на котором изображён путти, плачущий над гробовой урной, Ф.В. Каржавин написал: «Прощай! бедный Набгольц!»

6 ноября 1796 года воцарился Павел I, который благоволил к В.И. Баженову. В 1797 году, благодаря покровительству Баженова, Каржавин был принят на должность «англо-американского» переводчика в Адмиралтейскую коллегию.

В 1807 году Каржавин получил чин надворного советника и занимал скромную должность в Роченсальском порту. На службе в Адмиралтействе Каржавин перевёл ряд книг по морскому делу.

Наиболее значительные из них - отчеты экспедиции И. –И. Биллингса, изданные в 1811 году учёны и путешественником Г.А. Сарычевым. Под руководством Сарычева Каржавин подготовил к изданию перевод с французского языка сочинения Миссиеси-Кие «О нагрузке военных кораблей».

20 января 1812 года Ф.В. Каржавину исполнилось 67 лет. Подводя итог своей жизни, он написал: «Я объехал три четверти света, видел пятую часть света, вам еще не известную… Разные народы, знаю их обычаи, я измерил глубины и пучины, иногда с риском для моей жизни, но все это было напрасно».

В это время в Москве и в Санкт-Петербурге стало распространяться вольнодумное письмо к царю Александру I с разоблачениями государственного секретаря графа М.М. Сперанского, фактически возглавлявшего российское правительство. В письме указывалось о смертельной угрозе России от «разбойничьей орды» наполеоновской армии и прозвучал призыв к «Сынам Отечества» добиться «перемены правления». Письмо ставило ультиматум русскому императору АлександруI.

«Письмо к Александру I.

Ваше Императорское Величество – всемилостивейший государь.

Служа Отечеству и престолу Вашего Императорского величества слишком 30 лет к удовольствию народа и монарха…избран ныне… Депутатом для представления вам гибельного зрелища всего государства… Секретарь ваш Сперанский с Магницким… продали вас с сообщниками своими мнимому вашему союзнику.

Уже разбойническая его шайка собрана в Стральзунде… Трофеи его в швецкой Померании развеваются, куда уже привезена ему боготоубранная карета, в которой намерен он со своею Императрицею проезжать через Ригу прямо к Петербургу, разбойническая орда его, состоящая в Стральзунде и Померании из 120 тысяч, ожидает ежеминутно повеления двинуться напагубу нашего Отечества.

Государь! внемли гласу справедливости, который происходит от едино усердия к отечеству и особе твоей, и позвало мне приближиться к столице, прервать действие, злоумышленное хищными зверями, тебя окружающими… Ухищрения, коим он (Сперанский) хотел разстроить государство, озлобить противувас народ…была выписка о новых налогах…Народ ваш и так много потерпел в прошедшее время, ежели еще выпустить, то неминуемо должно ожидать народного противу себя оскорбления и озлобления.

Неявноли сей обман: Патриотизма. Он хотел действительно противу особы вашей все сословия озлобить и вынудить народ произвести великое и страшное требование, каковое уже случилось в Италии и в Швейцарии… Итак, ваше величество, время занятиев к поправлению Монархии и критического ея положения. Избрать нужно людей к сему важному делу… Открытие всех сих важных произшествий служит спасению вашего величества и всего государства от ига Иноверца.

Письмо сие последнее, и Ежели Останется недействительным, тогда Сыны Отечества необходимостью Себе поставят двинуться в столицу и настоятельно требовать как открытия сего злодейства, так и перемены управления.

Граф Растопчин и Москвитяне».

Полицейский розыск установил, что письмо шло от надворного советника и бунтовщика Ф.В. Каржавина.Но следствие не успело допросить Каржавина, так как он скоропостижно скончался 28 марта 1812 года.Существует версия, согласно которой смерть Каржавина наступила вследствие самоубийства.

Фёдор Васильевич Каржавин по своему всестороннему развитию был одним из передовых людей своего времени. В течении всей своей жизни Каржавин собрал уникальную коллекцию русских и иностранных книг, рукописей, рисунков. Книги Каржавина отражают его общественно-политические и культурные взгляды. На полях книг и в своих произведениях он делал подробные комментарии и полемизировал с авторами. После смерти Каржавина большое количество книг из коллекции находятся в книгохранилищах Москвы и Санкт-Петербурга, часть книг и рукописей попала в частные руки. Фёдор Каржавин был человеком ярким, талантливым и выдающимся. Он вызывал симпатию и располагал к себе людей самых разных сословий и национальностей. По словам одного из знакомых: «Господин Каржавин бывал очень горяч, он все напрямик говаривал, инде проскальзывает, как он тверд в образе своих мыслей». Он обладал твёрдыми принципами, был щедр и честен. Люди видели это, ценили и доверяли ему. Он никогда не подводил своих компаньонов и друзей, которые помнили его и сохранили дружбу и привязанность до конца жизни.

Ф.В. Каржавин вместе со своими друзьями и соратниками — великим русским зодчим Василием Ивановичем Баженовым, поэтом и драматургом Андреем Ивановичем Бухарским, переводчиками, братьями Андреем Васильевичем и Ефимом ВасильевичемРознатовскими, художниками Иваном Алексеевичем Ерменёвым и Иоганном КристофомНабгольцем, прогрессивными издателями-просветителями Николаем Ивановичем Новиковым иИоганном Карловичем Шнором, — издал около 60 книг и написал много статей.

Фёдор Васильевич Каржавин – национальный герой России, бесстрашный путешественник, учёный, вольнодумец и просветитель стоит в ряду великих русских людей XVIIIвека таких, как М.В. Ломоносов, И.Т. Посошков, А.Н. Радищев, В.И. Баженов и Н.И. Новиков.

Автор статьи:Николай Мануйлов

Дата: 23.12.2019

Поделиться ссылкой:

РОССИЙСКОЕ ОБЩЕСТВО ДРУЖБЫ С КУБОЙ

ТЕЛЕФОН: +7(495)510-09-95,776-14-79

EMAIL:

Поиск по сайту