60-летие победы Кубинской революции дает возможность еще раз поразмышлять о ее истоках и значении, прошлом, настоящем и будущем российско-кубинской дружбы.

В статье вице-президента Российского общества дружбы с Кубой С.А. Батчикова правильно подчеркивается социально-экономическое значение Кубинской революции – как для развития самой Кубы, так и в качестве примера быстрого по историческим меркам выхода из замкнутого круга диктатуры, коррупции, нищеты для других стран «третьего» мира.

Хотелось бы обратить внимание еще на один аспект всемирно-исторического значения Кубинской революции: без нее могло бы не быть уникального для истории человечества, столь длинного (с 1945 года по настоящее время) периода относительно мирного развития (без непосредственного, в ядерно-космическую эпоху – гибельного для всей цивилизации, военного столкновения ядерных держав).

Можно по разному к этому относиться (в том числе по принципу «они первые начали»), но факт остается фактом - к середине 1950-х годов бывшие союзники во Второй мировой войне находились в жесткой конфронтации, балансируя на грани между «холодной» и Третьей (и скорее всего последней) мировой войнами. При этом США обладали многократным количественным и абсолютным качественным перевесом: размещенные на территории Италии и Турции ракеты имели подлетное время менее 15 минут без каких-либо возможностей у СССР для защиты и с весьма отдаленными перспективами появления собственных средств сдерживания. Достаточно очевидна и неустойчивость такого положения: почти наверняка американские военные доказывали необходимость как можно скорее использовать стратегическое преимущество, советские – тем или иным способом минимизировать его за счет «обычных» вооружений и других «несимметричных» действий (в том числе, например – сооружения Берлинской стены). Скорее всего, рано или поздно, всё это завершилось бы так называемыми «непредсказуемыми» (вовсе не потому, что их трудно предсказать, а потому что они настолько очевидны, что их совсем не хочется предсказывать) последствиями.

И вдруг в январе 1959 года на Кубе неожиданно для всех (включая обе ядерные державы: США просто просчитались, а СССР в то время не особо интересовался Латинской Америкой; и Москву при всем ее стремлении везде и всегда поддерживать «антиимпериалистические» и национально-освободительные движения никто и никогда не обвинял в содействии «барбудос», которые в свою очередь первоначально даже и не думали о строительстве в своей стране социализма) повстанцы, возглавляемые мало кому тогда известным Фиделем Кастро, после двухлетней партизанской, по сути, гражданской войны сметают марионеточную диктатуру, а еще через три года новое кубинское правительство дает согласие на размещение на территории Кубы, всего в 200 километрах от территории США, советских ракет с ядерными боеголовками, от которых тогда у США не было никакой защиты.

В октябре 1962 года в ходе острейшего военно-политического кризиса, который потом назовут Карибским, между лидерами США и СССР состоялся поразительный на нынешний взгляд обмен репликами (что характерно – не по телефону, а по телетайпу, то есть их нельзя списать на эмоции и неудачные формулировки): «Дж. Кеннеди: Мы вас можем уничтожить несколько раз (примечание: в разных источниках – от 6 до 30). Н.С. Хрущев: А мы вас один. Вам этого мало?». По-видимому, только с этого момента оба лидера впервые ясно и до конца осознали, куда они завели свои страны и весь мир, начав медленный и непростой, но реальный процесс снижения рисков намеренного или случайного ядерного столкновения.

Непосредственный результат Карибского кризиса – отвод ракет от границ потенциального противника (СССР вывел ракеты с Кубы, США – из Турции), более отдаленный, которым все мы пользуемся до сих пор – общее понимание невозможности использования ядерной угрозы и вообще военной силы для достижения своих целей.

Безусловно, это было очень горькое и опасное лекарство от взаимных ядерных амбиций. В течение нескольких дней мир буквально балансировал на грани войны между СССР и США с применением сначала тактического (полномочия по применению которого были переданы командирам воинских частей), а затем и стратегического ядерного оружия. И такие повторные уроки абсолютно никому не нужны!

Но все-таки и прежде всего: преодоление Карибского кризиса стало поворотной точки второй половины ХХ века, реально и существенно снизив риски ядерной войны.             

Вероятность того, что именно Куба «разведет в стороны» две мощнейшие державы, была близка к нулю. Почему же это произошло?

Есть версия, включающая три субъективно-человеческие и одну объективно обусловленную причины.

Первая субъективная причина: уникальность и масштабность личности вождя Кубинской революции Фиделя Кастро.

Фидель ведь и раньше совершал внешне неожиданные, казалось бы, обреченные на неудачу, но на самом деле глубоко продуманные поступки. Будучи прирожденным лидером, ясно понимающим свою миссию и пути ее реализации, Фидель умел принимать непростые и неочевидные решения, брать на себя ответственность. Он всегда шел впереди, неоднократно был на волосок от гибели – но всегда в конечном счете побеждал.

Если и есть в мире «провидение», спасшее человечество от ядерной катастрофы, то оно выбрало самого подходящего для этой миссии человека. И неслучайно весь мир обошли кадры кинохроники, на которых во время огромного, бушующего митинга на плечо стоящему на трибуне Фиделю садится белый голубь (и никто не может объяснить, откуда он взялся в центре Гаваны, да еще в самом шумном на тот момент месте).

Вторая субъективная причина: рядом с Фиделем были надежные и проверенные в боях товарищи, которым он всецело доверял - Рауль Кастро и Эрнесто Че Гевара.

Оба они по убеждениям были коммунистами и, видимо, изначально считали, что Кубинская революция рано или поздно приведет к сближению Кубы с Советским Союзом. Наверняка они не раз говорили, а может быть и спорили об этом с Фиделем, так или иначе готовя его к принятию решения о заключении стратегического союза с Москвой.

Вопрос о том, почему, в свою очередь, Рауль Кастро и Эрнесто Гевара, выросшие в достаточно обеспеченных семьях и получившие отличное образование, пришли к марксизму-ленинизму – отдельная тема. Но вкратце можно сказать, что коммунистическая партия Кубы, основанная в 1925 году, еще до революции была влиятельной силой, а среди партизан и городских подпольщиков было много ее сторонников, в том числе благодаря которым сугубо «гражданские» юрист Рауль и врач Эрнесто стали признанными военно-политическими лидерами и ближайшими соратниками Фиделя.

Третья субъективная причина: личные качества первых русских (советских) людей, с кем лидеры кубинской революции установили контакты.

В составе первой советской делегации на Кубу были два ключевых человека - первый заместитель Председателя Совета Министров СССР А.И. Микоян (безусловно, самый обаятельный среди высшего советского руководства, что, скорее всего, для общительных кубинцев тоже оказалось немаловажным), и Н.С. Леонов, переводчик и своего рода «шерпа».

Николай Сергеевич Леонов - один из основателей Общества дружбы с Кубой, член правления РОДК, признанный знаток Латинской Америки, разведчик-аналитик, генерал-лейтенант, доктор исторических наук, многолетний личный друг Рауля Кастро. Именно с него начинались советско-кубинское отношения. В мае 1953 года молодой и общительный Николай Леонов, направляясь на теплоходе из Генуи на стажировку в Мексику, подружился с тремя кубинскими студентами, одним из которых был Рауль Кастро. В Гаване кубинцы сошли на берег, а Николай отправился дальше. В июле он узнал о штурме казарм Монкада под руководством братьев Кастро и их 15-летнем тюремном сроке, а через два года – об амнистии Фиделя и Рауля Кастро. В июне 1956 года в Мехико Леонов встретился (по одной из версий – совершенно случайно) с Раулем, который познакомил его с Фиделем Кастро, Эрнесто Геварой и другими участниками будущей экспедиции на яхте «Гранма». Как и раньше, Николай «пришелся ко двору» компании молодых кубинцев. Вот тут в истории кубинской революции и появляется «советский след»: при в общем-то случайном аресте Эрнесто Че Гевары мексиканская полиция обнаружила у него визитку Леонова, которую он оставил для того, чтобы передать Эрнесто книги из библиотеки советского посольства. В результате Эрнесто просидел в тюрьме два месяца и чуть не опоздал на «Гранму», а обвиненного в «неразборчивости в связях с иностранцами», видимо, расстроенного, но не потерявшего оптимизма (иначе вскоре не произошло бы еще одного поворота в его жизни) Николая Леонова досрочно отправили домой.

И только когда через 2,5 года к власти на Кубе пришли никому неизвестные «барбудос», оказалось, что в СССР есть личный друг их лидеров. Сначала Леонову даже не поверили (что совершенно естественно) и в подтверждение своих слов ему пришлось показать негатив своей фотографии с Раулем Кастро, который Николай буквально выпросил у Рауля при расставании в Гаване. И уже через год, в феврале 1960 года Николай Леонов знакомил А.И. Микояна со своими друзьями – руководителями новой Кубы, с чего собственно и началась почти 60-летняя история советско-кубинской дружбы.

Конечно, визит делегации Микояна на Кубу был тщательно продуман и подготовлен. Решающую роль сыграл в этом Александр Иванович Алексеев, прибывший туда в октябре 1959 года (еще до восстановления разорванных при Батисте дипломатических отношений) в качестве корреспондента ТАСС для изучения ситуации. Алексеев сумел подружиться с Че Геварой и затем с Фиделем (по одной из версий – выкурив с ним свою первую сигару, что было сделать не так уж и просто) и другими руководителями молодого кубинского государства, понял их цели и устремления, объяснил значение развития связей с СССР, став инициатором и организатором первого визита советской делегации высокого уровня на Кубу. В 1962-1968 годах А.И. Алексеев был послом СССР на Кубе и внес огромный вклад в становление и развитие советско-кубинских отношений.      

Таким образом, целеустремленный и с точки зрения США «недоговороспособный» Фидель Кастро, два его ближайших соратника – Рауль Кастро и Эрнесто Че Гевара с уже вполне сформировавшимися идеями о кубинском социализме, два умных и общительных советских человека - Николай Леонов, не побоявшийся рискнуть своей карьерой (что, вероятно, кубинцы тоже оценили), и Александр Алексеев, понявший суть Кубинской революции и не жалевший своих личных усилий для помощи кубинцам – не слишком ли много «случайных» совпадений?

На самом деле, как и почти в любой случайности, здесь больше закономерности, эти люди не могли быть иными – иначе они бы просто не оказались бы вместе в нужное время и в нужном месте.

Например, разве молодой аргентинский врач Эрнесто Гевара (которого через четыре года весь мир узнал под именем «Че», от характерного аргентинского обращения «эй, ну, дружище!», видимо, очень нравившегося жизнерадостным кубинцам) смог бы произвести впечатление на уже закаленных революционеров Фиделя и Рауля Кастро, если бы в свое время он не отправился на мотоцикле путешествовать по Латинской Америке, не работал бы в лепрозории в Перу, постоянно не размышлял бы о судьбе «пылающего континента» и благодаря своей воле не уступал – несмотря на астму – решительно настроенным кубинцам в изнурительных тренировках в горах около Мехико?

Поэтому и, конечно, совсем не случайно он оказался единственным иностранцем среди 82-х участников высадки с «Гранмы», из которых до гор Сьерра-Маэстры добралось всего 17 человек, включая (еще один знак судьбы?) Фиделя и Рауля Кастро, Че Гевару и признанного лидера Кубинской революции Камилло Сьенфуэгоса (чей облик запечатлен рядом с Че на центральной площади Гаваны).

И не случайно после победы революции Че Гевара стал одним из двух людей (первый – доминиканец генерал Массимо Гомес, возглавивший кубинских повстанцев в войне за независимость 1896-1898 годов), не родившихся на территории Кубы, которым за их заслуги перед Кубой и кубинским народом было предоставлено кубинское гражданство (для Гевары – со специальным изменением Конституции Кубы).

Более того, есть версия: именно Че убедил Фиделя согласиться с политически неожиданной и рискованной в военном отношении, но в конечном счете предотвратившей сползание к 3-й мировой войне операции «Анадырь» по установке советских ракет на Кубе.

И дело даже не столько в коммунистических убеждениях Эрнесто Гевары. Че, как и Фидель, был прагматиком, а по своей политической подготовке на момент победы революции даже в чем-то превосходил ее руководителей-кубинцев. Как минимум, он был единственным, кто своими глазами наблюдал свержение демократически избранного и пользующегося поддержкой большинства населения правительства. Вот как это произошло (на этот раз действительно случайно).

В 1954 году во время своих странствий по Латинской Америке Эрнесто оказался в Гватемале и, по-видимому, надеялся принять участие в реализации планов прогрессивного, патриотически настроенного президента Арбенса, который решился национализировать плантации, контролируемые американской «Юнайтед Фрутс компани». И по «странному совпадению» уже через четыре месяца в страну вторгся «кем-то» вооруженный и обученный отряд эмигрантов, недовольных политикой Арбенса. Правительство не смогло или не захотело организовать сопротивление и пало, Гватемала надолго лишилась шансов вырваться из нищеты, коррупции и преступности, а Гевара, горячо, но напрасно призывавший к вооруженному сопротивлению, впервые был «взят на заметку» ЦРУ и вынужденно перебрался в либеральную к политбеженцам Мексику, где и познакомился с решительными кубинскими революционерами.

Скорее всего, Че не раз рассказывал Фиделю и другим руководителям «барбудос» об этом горьком уроке, и они его хорошо усвоили. И когда в апреле 1961 года еще лучше подготовленные и вооруженные 1,5 тысячи «гусанос» (кубинских эмигрантов-оппозиционеров), попытались при поддержке авиации США высадиться на Плайя-Хирон, их совершенно неожиданно встретил огонь не только стрелкового оружия, но и советских самоходок САУ-100, завезенных на Кубу под видом сельскохозяйственной техники. Легендарные истребители «тигров» и «пантер» справились и с надводными целями. По легенде, Фидель, целясь через дуло (оптический прицел то ли вышел из строя, то ли не был настроен), лично потопил самый крупный транспорт десанта, сказав с удовлетворением: «Советское оружие – хорошее оружие!».

Сегодня эта самоходка стоит в центре Гаваны рядом с Музеем революции неподалеку от не менее легендарной, совсем небольшой «Гранмы» (как на ней могли разместиться на 8 дней 82 человека с оружием и боеприпасами - до сих пор остается загадкой; когда ради эксперимента на яхте попытались разместиться 82 кубинских пионера, то они не смогли этого сделать), наглядно подтверждая, что эффективность оружия и техники зависит не только и не столько от их характеристик, сколько от силы духа людей, которые их применяют.

Настаивая на скорейшем перевооружении революционеров, Че оказался прав. Наверное, единственное, о чем он жалел в дни событий на Плайя-Хирон – что он не смог принять участие в отражении десанта (Че командовал войсками на другом участке возможного вторжения) Тем не менее, во многом благодаря настойчивости, опыту и интуиции Че было положено начало советско-кубинскому военно-политическому союзу, а первый опыт защиты Кубинской революции с помощью советского оружия оказался успешным.

Так или иначе, эти и, возможно, другие субъективные причины оказали существенное влияние на вовлечение Кубы в противостояние двух ядерных сверхдержав и принятие смелого решения о размещении советских ракет на Кубе.

А теперь вернемся к объективной (и потому более сложной для анализа) внешней для Кубы причине, которая заключалась в политике США, крайне агрессивной и враждебной по отношению к новым властям Кубы и, в целом, к Кубинской революции.

Сразу после победы революции, задолго до Плайя-Хирон и Карибского кризиса, Куба попала под беспрецедентно жестокое внешнее давление. Бомбежки с не имевших опознавательных знаков самолетов, диверсии, покушения, всевозможные провокации, антикубинская и антикастровская истеричная пропаганда в СМИ, обструкция в международных органах, а затем и прямая военная агрессия – фактически США повели против нового кубинского правительства войну на уничтожение.

Революционная Куба мужественно сопротивлялась и военно-политическая помощь со стороны СССР, также находящегося в конфронтации с США, была совершенно очевидной логикой развития ситуации. Фидель Кастро, патриот, прагматик, решительный и отважный национальный лидер сделал то, к чему его привела логика борьбы за независимость своей страны и чего от него ждал и даже требовал кубинский народ. И, как оказалось, защищаясь от внешней агрессии и отстаивая свое право самостоятельно определять свою судьбу, Куба одновременно спасла мир от сползания к ядерной катастрофе.

Но почему же США с такой яростью обрушились на революционную Кубу? Вероятно, в такой реакции тоже была своя политическая логика, обусловленная целым рядом факторов.

Во-первых, свою роль сыграло «уязвленное самолюбие» госструктур (и прежде всего – спецслужб) США.

Победа повстанцев над, казалось бы, вполне прочным, имевшим многократный военный перевес режимом, оказалась для США, привыкших самыми разными способами контролировать ситуацию в латиноамериканских странах вообще и на Кубе, в частности, совершенно неожиданной. Можно сказать, что Госдеп и особенно спецслужбы США «сели в лужу» в глазах всего мира и, прежде всего, Латинской Америки. И, конечно, им нужно было быстро и максимально «решительно» реабилитироваться, любыми способами расправившись с Кубинской революцией, вне зависимости от того, что делали или собирались делать новые кубинское власти. Даже если вообразить, что они попытались бы как-то «договориться» с США, им бы это просто не позволили кубинцы и, в любом случае, сами американские власти не пошли бы ни на какие договоренности с посмевшими бросить им открытый вызов «барбудос».

Но почему же считавшиеся столь «эффективными» Госдеп и спецслужбы США совершили такую явную оплошность? Они ведь неоднократно сталкивались с антиамериканскими настроениями и в целом научились манипулировать квази-демократическими механизмами и марионеточными режимами. Да и внешне на Кубе все выглядело неплохо: Батиста в 1954 году победил на манипулируемых, но хотя бы внешне «демократических» президентских выборах (на радостях даже объявив амнистию, в результате которой осужденные на 15 лет братья Кастро и оказались в Мексике), в Гаване и на Варадеро сверкала «империя развлечений», сотни тысяч американских туристов оставляли доллары на Кубе.

Но за всем этим фасадом скрывалась глубокая ненависть подавляющего большинства кубинцев, в том числе национальной элиты, к жестокому, коррумпированному, диктаторскому режиму. Кто же так умело «создавал мнение» у гос- и спецслужб США о его прочности?

Есть версия: это были давно осевшие на Кубе кланы американской мафии (назовем их условно «кубинско-американская мафия»).

Именно они управляли работающей на США «империей развлечений», контролируя сотни отелей, казино, ресторанов, кабаре, борделей, наркопритонов, лабораторий и перевалочных баз наркотрафика. В 1950-х годах кубинско-американская мафия столкнулась с претензиями на передел своих активов могущественными нью-йорскими и флоридскими мафиозными кланами, нелегальный и полулегальный бизнес которых в США к этому времени начал испытывать все большее давление со стороны законов, правоохранителей и растущего гражданского общества. Кубинско-американская мафия отчаянно защищала свою империю, в том числе прикрываясь коррумпированным режимом Батисты, который, по сути, был их марионеткой. Замена Батисты на любого другого более приемлемого деятеля или даже на военную хунту (такие планы тоже вынашивались американскими спецслужбами) для кубинско-американской мафии была чревата огромными рисками. Поэтому, по-видимому, ей был организован (в том числе через многочисленных агентов различных спецслужб и высокопоставленных «почетных» гостей «империи развлечений») хорошо продуманный поток дезинформации об устойчивости и, в целом, приемлемости для населения режима Батисты.

В результате этой «спецоперации» введенные в заблуждение и «утратившие бдительность» гос- и спецслужбы США слишком поздно начали искать хотя бы какую-то альтернативу Батисте и вообще более активно помогать его режиму в борьбе с повстанцами.

Во-вторых, в результате Кубинской революции США понесли и, в случае ее распространения, могли понести огромные экономические потери.

Хотя давно прошли те времена, когда США могли так или иначе аннексировать территории других стран (Флориду у Испании, половину территории Мексики), благодатный карибский остров сразу после завоевания независимости от Испании де-факто попал под их практически полный политический и экономический контроль. Правящие круги, да и обычные американцы считали Кубу еще одним штатом, «курортным раем», не вступающим в Союз только для того, чтобы не связывать себя «лишними» ограничениями. В экономику Кубы (прежде всего, в «империю развлечений») были вложены серьезные инвестиции, доходы от которых в основном вывозились в США, значительная часть сферы услуг, производства, инфраструктуры, земли, недвижимости принадлежала американским компаниям и гражданам США.

Конечно, даже минимальные риски не то что национализации этих активов, но даже изменений в их регулировании и использовании означали для достаточно многочисленных «групп влияния» недопустимые финансовые потери. Яростная борьба властей США с Кубинской революцией была борьбой за сохранение и возвращение своих активов и, по сути,   контроля за экономикой Кубы (и в какой-то мере, учитывая пример Кубинской революции, всей Латинской Америки).            

В-третьих, и это самое главное: Кубинская революция сильно напугала США своей целеустремленностью, идейностью, вовлеченностью самых широких слоев населения, четкой и последовательной программой преобразований, бескомпромиссной ориентацией на защиту национального суверенитета.

США более-менее научились справляться с «верхушечными» переворотами или даже победами на выборах относительно прогрессивных политических лидеров и партий, ставя под контроль новые режимы и политиков, а в самых крайних случаях (как, например, в Гватемале, а позже в Чили) свергая их руками недовольных групп национальных элит или военных.

Но на Кубе они впервые столкнулись с настоящей революцией. Подавляющее большинство кубинцев, включая национальную элиту, либо впрямую поддерживало борьбу Фиделя и его соратников с марионеточным, насквозь коррумпированным, жестоким режимом диктатора Батисты либо сочувствовали ей. То есть это не был «верхушечный» переворот, «случайно» совершенный несколькими десятками авантюристов, как иногда пытаются представить Кубинскую революцию. Ее лидеры с самого начала опирались на мощную поддержку широких слоев кубинского общества, выражая и защищая их глубинные интересы.  

26 июля 1953 года на штурм казарм Монкада (названных в честь генерала – героя войны за независимость) вместе с братьями Кастро пошли студенты престижнейшего, самого старого в Латинской Америке Гаванского университета, как правило, выходцы из относительно обеспеченных слоев населения. В музее бывших казарм можно увидеть фотографии этих совсем молодых ребят – и поразиться силе их духа, мужеству и готовности погибнуть ради своей страны, которые и сегодня хорошо видны в их лицах. Показательно и намеренно жестокая расправа над ними (более 60 студентов были убиты на месте, большинство - после жутких пыток) всколыхнула всю страну, возникло массовое движение «26 июля», в дальнейшем активно поддержавшее отряды Фиделя (о лидере городских подпольщиков учителе Франке Паисе, убитом полицией в Сантьяго-де-Куба в 1957 году, давно пора написать книгу в серии «Жизнь замечательных людей»).

Несмотря на это тяжелое поражение, уже 2 декабря 1956 года после изматывающего 8-дневного перехода по штормящему морю с яхты «Гранма» через мангровое болото на пляж Лос-Колорадос на юго-востоке Кубы третий раз за историю борьбы за независимость высадился отряд из 82 революционеров, на этот раз возглавляемый Фиделем Кастро. Через три дня 17 из них прорвались под бомбами через кольцо правительственных отрядов и разрозненными группами добрались до гор Сьерра-Маэстра, начав при растущей поддержке со стороны местных крестьян, городского подполья и практических всех слоев кубинского общества двухлетнюю герилью.

Эта поддержка в том числе проявлялась в явном нежелании солдат и даже офицеров правительственные войск, многократно превосходивших повстанцев по численности и вооружению, сражаться с «барбудос», которые к тому же с самого начала поразили их своим отношением к раненным и пленным батистовцам: первым оказывали медицинскую помощь (вот где пригодилось медицинское образование Эрнесто Гевары, возможно, он и был автором этой идеи, быстро разложившей правительственные войска), вторых просто отпускали.

В общем, это была подлинно народная, «выстраданная» и целеустремленная революция, с которой США еще не сталкивались, и именно поэтому без всяких переговоров американские власти попытались задушить ее в зародыше с тем, чтобы не создавать примера для других латиноамериканских стран и избежать рисков для «доктрины Монро».

Однако, как и любая настоящая революция, Кубинская революция оказалась способной не только на упорное сопротивление внешней агрессии, но и на решительные и последовательные внутренние преобразования (включая национализацию частной собственности, раздел латифундий и т.д.), усиленные, в том числе, объективно обусловленным в то время явным «антиамериканским» акцентом.

Поэтому Кубинская революция должна была столкнуться и на самом деле столкнулась с агрессивным неприятием и жестким силовым противодействием со стороны США.

Но возникает следующий вопрос: а почему именно на Кубе произошла именно такая революция и именно в то время, когда национально-освободительные войны и революции в Латинской Америке давно закончились?

Есть версия. Как и в очень многих (или даже всех) объяснениях масштабных исторических событий ответ, возможно, кроется в уникальности сочетания географии и истории (единстве места и времени).

Начнем с того очевидного факта, что Куба стала независимым государством   намного позже большинства континентальных стран Латинской Америки – только в 1901 году.

В начале ХIХ века, когда страны Латинской Америки одна за другой под предводительством своих национальных героев и первых президентов отвоевывали у Испании независимость, Куба оставалась латиноамериканским форпостом Испании. Затем на протяжении 80 лет в то время как латиноамериканские страны, плохо ли, хорошо ли, строили свою государственность, Куба сражалась за свою независимость с Испанией, многократно превосходившей ее по военному потенциалу и отчаянно цепляющейся за свою ключевую колонию, жемчужину распадающейся латиноамериканской империи.

Восстание 1850 года, Десятилетняя Освободительная война 1868-1878 годов, во время которой по легенде впервые прозвучал лозунг «PatriaoMuerte!» (по другой версии, этот лозунг провозгласил Фидель Кастро на митинге в марте 1960 года, как раз в тот день, когда Альберто Корда сделал всемирно известную фотографию Че), вторая война за независимость 1879-1880 годов окончились для кубинцев тяжелыми поражениями.

Но уже в апреле 1895 года группа повстанцев во главе с Хосе Марти, великим кубинским поэтом, Апостолом Революции, как его называют на Кубе, высадилась на Кубе, начав третью за полвека войну за независимость, завершившуюся через три года победой.

Символично, что в отрядах кубинских патриотов за свободу Кубы сражались три молодых добровольца из России – Петр Стрельцов, Евстафий Константинович, Николай Мелентьев. А в рядах испанских войск находился молодой военный корреспондент Уинстон Черчилль, который, будучи человеком умным и храбрым, вероятно, не мог не отдать должное мужеству плохо вооруженных повстанцев, противостоящих регулярным войскам в борьбе за свободу своей страны (что, возможно, отозвалось в словах его знаменитой речи в мае 1940 года, когда Великобритания осталась один на один с гитлеровской Германией, по сути, брошенной США на произвол судьбы: «…мы будем защищать наш Остров, какова бы ни была цена, мы будем сражаться на побережьях, мы будем сражаться в портах, на суше, мы будем сражаться в полях и на улицах, мы будем биться на холмах; мы никогда не сдадимся!»).   

В 1898 году США, воспользовавшись победами повстанцев и ослаблением Испании, объявили ей войну. Испания быстро капитулировала, признав независимость Кубы, однако в результате неприкрытого военно-политического давления США она оказалась сугубо формальной (чего только стоит так называемая «поправка Платта» к первой конституции Кубы и основанный на нем «бессрочный» договор между США и Кубой, фактически превратившие Кубу в протекторат США).

Так, освободившись в результате многолетней борьбы и ценой огромных жертв от испанского гнета, Куба попала в не менее жесткую политико-экономическую зависимость от ставших к этому времени самой могущественной державой мира США.              

Именно в этом – очень долгой и героической борьбе за свое национальное государство, которое, однако, сразу же в силу имперских амбиций США стало их полуколонией – кроется то глубинное и, можно сказать, яростное стремление всех слоев кубинского общества и каждого кубинца к реальной независимости и свободе, формирование патриотизма как национальной кубинской идеи.

И вот, после почти 60-летнего накопления «критической массы» народного гнева и растущего сопротивления навязанным извне порядкам, в 1953-1959 годах (считая от штурма казарм Монкада и до победы революции), именно на Кубе свершилась по-настоящему народная, а значит выражающая интересы большинства населения, стойкая и последовательная революция, так напугавшая США.

В свою очередь, более позднее и длительное завоевание Кубой формальной независимости и, соответственно, в дальнейшем нарастание стремления к реальной независимости в основном обусловлено тем историческим фактом, что Куба была «столичным» регионом колониальной латиноамериканской империи Испании, которую Испания должна быть защищать и защищала до последней возможности.

Осталось ответить на последний вопрос: почему именно Куба оказалась «столичным» регионом Испании на латиноамериканском континенте?

Есть версия: в основном это обусловлено тремя географическими факторами.

Во-первых, Куба – это остров, который было удобно защищать от внешних врагов

Во-вторых, Куба – большой по любым меркам (входит в 20-ку крупнейших островов мира, превышая по площади, например, Ирландию, Исландию, Тайвань, Сахалин) и самый большой карибский остров. Здесь разнообразная и в целом (если не считать тайфуны) «дружественная» для человека природа (в отличие, например, от южноамериканской сельвы или Анд), достаточно территории для размещения войск, развития производства, предоставления земли и работы переселенцам.

В-третьих, Куба – если не самый близкий, то один из самых близких к Испании остров, расположенный к тому же у самого начала открытого Колумбом испано-американского моста через Атлантику. Только по чистой случайности Колумб 12 октября 1492 года высадился на одном из Багамских островов, а не на Кубе, которую он открыл для Старого Света 28 октября. Кроме того, на северо-западе Кубы испанцы нашли чрезвычайно удобную гавань, рядом с которой в 1519 году (500 лет назад) была основана Гавана (LaHavana – это и есть гавань), ставшая со временем великолепной столицей колониальной империи Испании в Латинской Америке. Именно сюда со всей Латинской Америки свозилось серебро и другие колониальные товары, которые перегружались на огромные галеоны, относительно быстро и безопасно долетавшие по «пути Колумба» с Гольфстримом и почти всегда с попутным ветром до Испании.

Потерять Кубу означало для Испании потерять ключ к Латинской Америке, поэтому кубинскому народу и пришлось так долго и упорно биться за независимость своего государства.

Итак, в силу историко-географических факторов, Куба сравнительно поздно завоевала государственную независимость, однако фактически еще почти 60 лет оставалась «полуколонией» США. Глубинное стремление кубинского народа к реальной независимости привело к народной революции, вызвавшей жесткое и агрессивное противодействие со стороны США. Защищая завоевания Кубинской революции и свободу Кубы, с одной стороны, и пытаясь отвести ядерную угрозу от СССР, с другой, советское и кубинское руководство договорились о размещении на Кубе советских ракет с ядерным оружием. Карибский кризис поставил мир на грань Третьей мировой войны, однако его разрешение объективно привело к существенному снижению ее рисков и, по сути, обусловило беспрецедентный по продолжительности период мирного развития человеческой цивилизации.

В этом и состоит непреходящее всемирно-историческое значение Кубинской революции, защищенной кубинским - с помощью Советского Союза! - народом, который боролся и продолжает бороться за свободу своей страны, а, значит, за право всех стран и народов самостоятельно определять свою жизнь и пути своего развития.

Далеко не каждый народ оказывается призванным и востребованным для исторически значимой миссии. Мужественный, свободолюбивый, талантливый, открытый и жизнерадостный кубинский народ достойно выполнил и продолжает выполнять свою миссию, заслуживая самого глубокого уважения. Знакомясь с его историей, культурой, традициями, отношением к жизни и к своей стране, с одной стороны, и рассказывая кубинцам о своем народе и своей стране, с другой, можно открыть новые смыслы, глубже понять или пересмотреть известные истины, в общем – стать лучше и интереснее себе и миру.

Сегодня было бы правильно и справедливо помочь кубинскому народу провести непростые реформы, решить нынешние экономические проблемы, выйти на устойчивое экономическое развитие. Это не означает, что Кубе нужны какие-то преференции и особые условия. Но почему уже почти 60 лет Куба находится в экономической блокаде со стороны США? Как показывает опыт Кубы, а теперь уже и ряда других стран, никакими экономическими санкциями нельзя добиться политических целей, поэтому они не только нарушают международное право, но и бессмысленны. Нужно бороться за полную отмену любых экономических санкций, прежде всего – самой длинной в истории экономической блокады Кубы. И одновременно создавать и развивать атмосферу дружбы, доверия и взаимопонимания, которая является важной предпосылкой для полноценного, динамично развивающегося и взаимовыгодного экономического сотрудничества между Россией и Кубой.  

В основе Кубинской революции – глубокий, массовый и искренний патриотизм, выкованный десятилетиями борьбы за национальную независимость и свободу своей страны. За свою непростую историю кубинцы, как никто другой, научились хранить и обеспечивать преемственность и солидарность между поколениями, без которых невозможен настоящий патриотизм.

Сегодня приходится слышать, в том числе и от самих кубинцев, что кубинская молодежь уже «не та», ориентирована сугубо на потребительские ценности, не интересуется историей, слишком критично относится к тому, что было сделано, не вносит конкретных предложений и не готова работать по преодолению текущих трудностей. Думаю, что примерно то же самое можно услышать о новых поколениях в России, да и в любой другой стране.

Но это не означает отказа от патриотизма или каких-то существенных рисков «размывания» его ценностей. Нужно заниматься воспитанием патриотизма - только не лозунгами и призывами, а интересными для молодежи практиками, в том числен содействием общению со сверстниками из других стран, встречам и совместным проектам с ветеранами – свидетелями и участниками исторических событий, привлечением интереса к истории и ее прямому влиянию на современность и будущее каждой страны и т.д. И здесь России и Кубе есть чем поделиться – и друг с другом, и с другими странами.

Российскому обществу дружбы с Кубой, как преемнику Общества советско-кубинской дружбы, созданного 11 ноября 1964 года при участии легендарных личностей XXвека Юрием Гагариным и Эрнесто Че Геварой, олицетворявшими собой идеи и ценности научно-технического и социально-политического прогресса, в 2019 году исполняется 55 лет.

В год 60-летия Кубинской революции РОДК продолжит работать по указанным выше основным направлениям: укрепление и развитие российско-кубинской дружбы, содействие экономическим и культурным связям между нашими странами и, самое главное, воспитание патриотизма, понимания и уважения сопричастности поколений, ценностей и результатов, выработанных и достигнутых предыдущими поколениями, знания и уважения истории и понимания перспектив развития своей страны.         

У России и Кубы очень много общего в истории и ценностях. Не случайно в начале 1960-х годов в СССР так быстро вспыхнула и продолжает сохраняться искренняя, глубокая симпатия к Кубе и кубинцам, а на Кубе очень тепло и дружески относятся к россиянам. За 60 лет в отношениях между нашими странами были и непростые моменты, но главное состоит в том, что Россия и Куба были и остаются братскими странами.

Ярким и глубоким символом особых отношений между Россией и Кубой является «перекличка через полвека» трех русских добровольцев, сражавшихся в 1896 году за свободу Кубы, и трех кубинских добровольцев, сыновей погибших в застенках кубинских революционеров, воспитанников Ивановского интернационального детского дома братьев Альдо и Хорхе Виво и Энрике Вилара, сражавшихся на фронтах Великой Отечественной войны. Считаю, что этот символ российско-кубинских отношений заслуживает памятника – и в России, и на Кубе.

В основе этих особых отношений, в том числе ценности идеи патриотизма – поразительное глубинное сходство внешне контрастных особенностей географии и исторического развития России и Кубы, с похожими всемирно-историческими последствиями и, что не менее, важно, солидарностью, глубоким взаимным уважением и искренней дружбой между нашими народами.

Как было показано выше, на Кубе, географически «зажатой» между Испанией и США и находившейся в прямой или косвенной зависимости от этих стран, дольше, чем в других странах Латинской Америки, формировалось национальное государство и затем долго зрели предпосылки народной революции, не только представившей новую модель развития для стран «третьего» мира, но и внесшей свой значимый вклад в предотвращение Третьей мировой войны.

Почти так же Россия, географически «зажатая» между Западной Европой и Великой Степью, долгое время принимала на себя удары кочевников, более двух веков вырывалась из-под золотоордынского ига, защитив европейские страны от «монголо-татарского» (почти без участия монголов и без не имеющих к нему никакого отношения татар) нашествия, а затем почти непрерывно то отражала агрессию с запада, то воевала за выход к морям, что в конечном счете привело к более медленному, искаженному, полному внутренних противоречий и конфликтов политико-экономическому развитию, «взорвавшемуся» в 1917 году Русской революцией.

И, как и Кубинская революция, Русская революция предотвратила реализацию «непредсказуемых» последствий: во-первых, вынудила развитые страны изменить свою базовую политико-экономическую модель «чистого» капитализма, усилив государственное регулирование и социальную политику, во-вторых, спасла эти страны от агрессии ими же взращенного германского фашизма и, в-третьих, долгое время сдерживала (в том числе в ущерб экономике) амбиции на всемирное господство стран «первого» мира и создавая условия для освобождения и развития стран «третьего» мира.

Время великих революций, меняющих развитие мира, видимо, прошло. Но перед нашей цивилизацией по-прежнему стоит много природных, техногенных и социально-политических вызовов. Для того, чтобы достойно справиться с ними, нужно помнить об истоках и историческом значении великих революций, включая Кубинскую революцию, которые оказывали, оказывают и будут оказывать влияние на дальнейшее развитие человечества, на судьбы России и Кубы, объединенных идеями и ценностями патриотизма, дружбы и солидарности.

Россия и Куба, объединенные схожей историей и ценностями, были, остаются и будут вместе. Укрепление и развитие этого единства - миссия Российского общества дружбы с Кубой. Да здравствует Кубинская революция! Да здравствует российско-кубинская дружба! Juntos venceremos! Вместе победим!